Рецензия на фильм «Другой»

Наши прокатчики назвали этот фильм "Другой", хотя дословно его название - "Godsend" - переводится как "Дар божий". Это чтобы "Другие" не забывались, а также "Шестое чувство", "Шестой день", "Страсть разума", "Сердце ангела". Ужастик глубоко неоригинален, но гарантированный уровень качества позволяет, наоборот, в связи с массой сюжетных, актерских и стилистических заимствований больше понимать по ходу и надеяться разобраться в происходящем чуть раньше, чем оно кончится.

Хотя начиналось все достаточно невпрок. Завязка сорок минут описывает не ужас, а жизненную драму, и что-то совсем подробно. Как жила счастливая семья, как папа и мама любили друг друга и своего мальчика, какие у них были рабочие проблемы, как мальчику исполнилось восемь лет и как он назавтра попал под машину и умер. Как переживали, как хоронили… На кладбище к папе и маме (Грег Киннер и Ребекка Ромин-Стамос) подошел Де Ниро и представился врачом. Потом очень долго они обсуждали, принимать ли его предложение. Приняли, не слава богу. Переехали в городок с институтом "Godsend", и Де Ниро, главврач этого института, пересадил в маму клетки мальчика. В общем, она забеременела клоном покойника, родила еще одного, и прошло еще восемь лет. Вон сколько всего, но сорок минут идет лишь перечисление, что сильно надоедает. Однако на сорок первой минуте ясно, что без подробностей не случилось бы дальнейшего эффекта. Дальше я пару раз выскальзывала из зала, и не от тоски, а от страха. Что, собственно, будет с клоном, когда он "переживет" возраст оригинала? Ужас длился более часа, а нервишки слабоваты. Давненько такого страшного на наших экранах не было.

Стилевой реализм с бытовизмом – основная оттяжка Хэмма ввиду мистического содержания. Фильм упорно обходится без бога-дьявола, привидений и монстров, приводя для всех странностей объяснения, максимально похожие на научные. То есть, конечно, брехня это все, но хорошо стилизованная под фактическую вероятность. Не, рассказывать, в чем там дело, тут не катит, но могу добавить, что никакой кровищи, слизи, сумерек, тьмы египетской и развороченных могил фильм не употребил. Наоборот – нормальный тихий город, светлый дом, хорошая мебель, у мамы – фотолаборатория, у папы – уроки в школе. Только вот странное происходящее с новым мальчиком доводит до того, что ползала завизжало, когда папе в окно машины в какой-то момент постучала случайная женщина. Папа роется в бардачке, и вдруг стук в окно, громкий, резкий. Да с учетом того, что мы знаем вместе с папой, это пол-инфаркта – если к тому же не показано, кто подошел, чего стучал. А женщина просто хотела ему что-то объяснить.

Помимо "психической" игры на классических человеческих страхах перед неожиданно громкими звуками, шагами за спиной, лестницами в подвал, чужими людьми за дверью, беспричинным падением молотков, шевелением занавесок и скелетом в шкафу, Хэмм сделал ставку также на актерскую игру. Киннер и Ромин-Стамос играют не функции, а людей. То есть у мамы еще успеваешь рассмотреть модельные бедра и модельные ноги, а также возненавидеть ее за отнюдь не мистический эгоизм и подлую трусость. Киннер меньше убеждает как папа – слишком уж лобовые эмоциональные реакции – но гораздо больше как нормальный дядька, который столкнулся с какой-то гадостью. Вот дядька там есть и норма есть в реакции на гадость. Но пасаран. У Де Ниро роль все же, скорее, функциональная, но с ним для богатого контекста вполне можно обойтись одной физиономией. Вошел в кадр – уже спасибо. Самой же главной находкой "Другого" стал мальчик, Кэмерон Брайт. Ему десять лет, и не верится, каких высот уже достигла акселерация. Мальчик играет полную смену вех, как нечего делать. Смеется, шалит – ну, какой симпатяга. Закончил смеяться – придет, убьет. Всех убьет, глаза жуткие. Никакой режиссурой не вытянешь, если ребенок не понимает, что делает. Этот понимает, имя надо запомнить.

Последнее, почему "Другой" не вызывает особой досады своей неоригинальностью – сухой остаток смысла. Вся история клонов намекает в нем на далеко не клонированные вещи. Напрасно мы думаем, будто главное в детях – то, что они родные. Не первый недавний фильм объясняет, что это неглавное. Дети – другие люди, и то, что они "наши", не делает их заведомо хорошими людьми, ради которых все дозволено. Это не делает их также "нашими" вещами, которые можно склеить, если разбились, а затем снова использовать и получать удовольствие. Родство все больше становится проблемой – по крайней мере, в цивилизованном мире.

Есть и чисто практические воспитательные советы.

Текст: Екатерина Тарханова