Рецензия на фильм «Дальняя дорога»

Старшекурсница София (Бритт Робертсон) завершает учебу в колледже в Северной Каролине и готовится к переезду в Нью-Йорк, где ей уже предложили работу в художественной галерее. Внезапно она знакомится с привлекательным парнем по имени Люк (Скотт Иствуд), местным чемпионом по скачкам на быках. Поскольку Люку нечего делать в мегаполисе, а София не собирается задерживаться в провинции, молодые люди поначалу не решаются завязать отношения, так как понимают, что скоро расстанутся. Однако взаимное влечение все же берет вверх. И оно только становится сильнее, когда однажды ночью Люк и София спасают попавшего в аварию 90-летнего старика Айру (Алан Алда), и тот в благодарность рассказывает им историю своей жизни и своей любви – счастливой, но также жертвенной.

Автору слезоточиво-романтических книг Николасу Спарксу есть чем гордиться. «Дальняя дорога» – десятая по счету экранизация его произведений, а к прокату на будущий год уже готовится одиннадцатая лента по мотивам его романов. Другое дело, что Спаркс берет только количеством. Из всех «его» фильмов по-настоящему удачным считается лишь выпущенный в 2004 году «Дневник памяти». И «Дальняя дорога» этот короткий список пополнить не смогла.

Чего мы ждем от любого романтического фильма, где бы он ни был снят? Любовной «искры» между главными героями. Драма, мелодрама или романтическая комедия – любой фильм о влюбленных друг в друга персонажах должен в первую очередь убедить зрителей, что экранная любовь – чувство на все времена и что если персонажи расстанутся, то это будет трагедия вроде гибели Ромео и Джульетты.

«Дальняя дорога» с этой задачей не справляется. Причем два раза. Скотт Иствуд и Бритт Робертсон в нашем времени, Джек Хьюстон (Айра в молодости) и Уна Чаплин (его жена Руфь) в 1940-х – ни одна из этих пар не кажется искренне и глубоко влюбленной. Причем если Хьюстон и Чаплин по крайней мере убедительны как многое пережившие супруги со спокойным супружеским чувством, то между Иствудом и Робертсон «искра» слабее, чем между контактами разряженной батарейки. И даже не скажешь, кто больше в этом виноват – Скотт, унаследовавший непоколебимость своего отца Клинта Иствуда (отличная штука для вестернов, но ужасная для мелодрам), или Бритт, которой остро не хватает харизмы главной героини.

При этом они оба, бесспорно, исключительно привлекательны, особенно Иствуд, который хорош и в строгом костюме, и в ковбойской рубашке, и ню. Но красота «искре» не замена. Сравните их с Рэйчел МакАдамс и Райаном Гослингом из «Дневника памяти», и вы сразу увидите, в какой картине режиссер по кастингу сработал тяп-ляп.

А что же сюжет? Сюжет тоже подвел. Ему остро не хватает романтического драматизма. Ни тебе любовного треугольника, ни тебе трагической гибели молодого персонажа, ни даже выбора между «златыми горами» и преданной любовью. Вместо этого София, например, выбирает между неоплачиваемой стажировкой в Нью-Йорке, которая только может привести (а может и не привести) к постоянной работе, и романом с привлекательным парнем. Каковой роман может затянуться на годы, а может закончиться через несколько дней. Для героини это, конечно, интересный выбор, но зрителей он как-то не слишком увлекает.

Положение Руфи трагичнее, но и ее выбор не кажется супердраматичным. Остаться с любимым мужем, у которого после ранения не может быть детей, или найти другого мужчину и завести большую семью, о которой Руфь всегда мечтала? В Америке 1960-х это выбор для молодой девушки, а не для женщины, которая уже много лет прожила в браке. Особенно когда речь идет о еврейке, которая вроде бы не собирается искать партнера среди иноверцев. Даже сейчас американке под 40 нелегко найти достойного мужа. А у героини Чаплин шансов не было никаких. Поэтому решение, которое Руфь принимает, воспринимается не как жертва ради любимого человека, а как единственно возможный выбор в сложившейся ситуации. Вот если бы картина предложила героине подходящего кавалера, тогда было бы о чем говорить и было бы из-за чего переживать. А так Руфь даже пожалеть трудно – сколько женщин после войны не дождались любимых мужчин! А сколько увидели их калеками… А Айра вернулся хоть и подраненным, но со всеми ногами и руками. И не запил от посттравматического синдрома. И лавка его не разорилась, а только процветала после войны. Живите и радуйтесь! И дарите окружающим ту любовь, которую вам не суждено подарить вашим детям.

Правда, в картине все же есть отдельные трогательные и трагичные моменты, но в целом «Дальняя дорога» кажется недотянутой, не доводящей публику до состояния, когда замирает сердце и исчезают посторонние мысли. Пресность постановки только подчеркивается отсутствием чарующих природных пейзажей, которые можно увидеть во многих экранизациях книг Спаркса. Конечно, природа в «Дороге» есть, но она не восхищает и не запоминается – в отличие, например, от роскошно снятой южной природы в прошлогодней драме «Лучшее во мне».

Как и можно было ожидать от режиссера Джорджа Тиллмана-младшего, известного по «мужским» лентам вроде «Военного ныряльщика», «Дальняя дорога» пробуждается от спячки лишь в сценах родео, когда ковбои пытаются удержаться на брыкающихся быках, а затем падают чуть ли не под копыта. Наверно, Тиллману стоило снять Иствуда в спортивно-романтическом кино, которое было бы полностью выстроено вокруг переживаний представителя этого экзотичного спорта. Что-то вроде «Рокки», только с ковбоями и быками. В «Дороге» же таких сцен слишком мало, чтобы ради них идти в кино, и картина лишь краем затрагивает эту потенциально интересную тему. Хотя, казалось бы, за более чем два экранных часа можно было рассказать о родео все, что только возможно.

Последний гвоздь в гроб ленты забивает счастливый финал в худших традициях книги Иова (помните, чем она завершается?). Волки сыты, овцы целы, а принесенные персонажами жертвы сведены к нулю «неожиданным» поворотом событий. Это тот редкий случай, когда хочется, чтобы в финале кто-нибудь погиб. Потому что лучше поплакать из-за гибели героя, чем скривиться из-за пошлейшей концовки.