Дьявол носит стэтсон

Старикам тут не место

No Country for Old Men , 2007

драма триллер / США

Режиссеры: Итан Коэн Джоэл Коэн

В ролях: Томми Ли Джонс Джош Бролин Хавьер Бардем Келли Макдоналд

Буду смотреть

► Смотри за 1 ₽ Реклама   18+ ⋮ Рекламное объявление О рекламодателе ERID: 4CQwVszH9pWvJdhM4bu

Занятным фактом о фильме «Старикам тут не место» /No Country for Old Men/ (2007) и о самих братьях Коэн является то, что художником картины стал Джесс Гончор, работавший ранее над «Дьявол носит Prada» /Devil Wears Prada, The/ (2006). Занятным не только потому, что Джоэл и Итан Коэн сочли, что разработка интерьеров заплеванных трейлеров и номеров мотелей, мексиканских больниц и приграничных блок-постов требует не меньше внимания и заботы, чем гламурные интерьеры редакций глянцевых журналов. Здесь есть какое-то созвучие – если кто и знает, что носит дьявол, так это Коэны. Ковбойский стэтсон, скорее всего.

Вообще, эта парочка представляет собой загадку, а таинственных режиссеров, меж тем, мало. Загадкой был Кубрик, загадочен Кар-Вай – изрядные затворники. Коэны же – все как на ладони, известна их биография и личная жизнь, они охотно общаются с прессой. Но интервью с Коэнами неизменно превращаются в балаган, братья сыплют остротами, выглядят совершенно откровенными и только в конце становится ясно, что ничего существенного они ухитрились не сказать. Они словно созданы, чтобы вместе дурачить людей. Джоэл во время учебы в Нью-Йоркском университете снял тридцатиминутную ленту Soundings о глухом парне, чья подружка во время секса вслух фантазирует о его друге, который сидит в соседней комнате. Итан получил бакалавра философии, написав диплом с названием "Два взгляда на позднего Витгенштейна". Чего ждать от такой компании?

А действительно – чего? Начиная с "Просто кровь" /Blood Simple/ (1984), их дебютного фильма, получившего Гран-при на Сандэнсе, от них ждали кровавых фокусов. Они их и выдавали, только трюки оказывались похитрее кролика в шляпе. Это комедия или драма? Может быть, сатира? Или, все-таки, хоррор? – трудолюбиво допрашивали критики. Ну, как сказать…, – отвечали братья. «Перекресток Миллера» /Miller's Crossing/ (1990) – это пародия на нуар, а «Бартон Финк» /Barton Fink/ (1991) – на нью-йоркских интеллектуалов? – Правильно, как вы догадались? – А может быть нет? – Точно – нет! Вы совершенно правы!

Вероятно, дело тут не в чистом и бескорыстном удовольствии морочить людям голову. За несколько лет до "Просто крови" в ленте "Юбилей" /Jubilee/ (1977) другого поклонника Витгенштейна – Дерека Джармена, позже снявшего о философе целый фильм, слово "постмодерн" появилось в виде граффити на стене апокалиптического панкующего Лондона. Словечко то еще, конечно, но тогда оно означало нечто больше, чем систему перекрестных ссылок и цитат – трагикомический абсурд, пластичный хаос, которому мы своим произволом придаем смысл и значение. Отдавая дань и нуару в "Просто крови" и "Перекрестке Миллера", и Роману Полански в "Бартоне Финке", и Кларку Гэйблу в «О, где же ты, брат?» /O Brother, Where Art Thou?/ (2000) Джоэл и Итан Коэны растворяли их в той же кислоте, что Джим Джармуш Элвиса Пресли в «Мистическом поезде» /Mystery Train/ (1989) – все фигуры и знаки теряют смысл под пустыми небесами.

Странным образом, этой участи избегали лишь злодеи – зло в мире Коэнов явно имеет фору. Толстяк-детектив, заливающийся визгливым хохотом перед смертью, блондин с рыбьими глазами, засовывающий напарника и измельчитель, психопат, несущийся по горящим коридорам с воплем "Я покажу вам жизнь разума", Антон Чигур с его газовым баллоном для забоя скота – выигрывают они или проигрывают, поле битвы остается за ними. В конце концов, объясняя Хавьеру Бардему как ему играть Чигура, Коэны сделали акцент на прическу киллера, взятую из фотоальбома, запечатлевшего клиентов мексиканских борделей 70-х. "Не надо играть прическу. Она сама должна играть". Словно неутомимые экзорцисты они изгоняют беса, а тот всегда возвращается – какого добра можно ждать в мире, где людей убивает дурацкая прическа?

Впрочем, Коэны сделали нечто большее, чем создали этих демонов – они накрепко привязали их к американской почве. То, что в "Старикам тут не место" ландшафт играет роль одного из персонажей, братья признаются прямо. Однако, и заснеженные равнины Среднего Запада в «Фарго» /Fargo/ (1996) и Юг в "О, где же ты, брат?", и калифорнийские пляжи "Бартона Финка" и даже напоминающие «Метрополис» /Metropolis/ (1927) урбанистические ландшафты «Хадсакера» /Hudsucker Proxy, The/ (1994) – все играют роль не декорации, но естественной среды обитания потусторонних сил, где так легко затеряться человеку и помощи ждать неоткуда. В каком-то смысле Коэны – такая же "американа" как плакаты с Бетти Пейдж, реклама "Кока-Колы" и зажигалки "Зиппо", только с чертовщиной.

В этом смысле вероятно, самым "коэновским" фильмом до сих пор был «Большой Лебовски» /Big Lebowski, The/ (1998), своего рода "Искушение святого Антония" – добро пожаловать в мир боулинга, добро пожаловать в мир боли. Тотальный абсурд достигал здесь такого размаха, что перед лицом комической катастрофы под названием "реальность" инфернальные безумцы, вроде нигилистов, порномагнатов и непристойного боулингиста-педофила Хесуса оказываются мелкими и безобидными, в сущности, бесами, укрощаемыми двумя придурошными святыми, имя коим – Чувак и Уолтер Собчак.

Но после "Большого Лебовски" что-то случилось – и лучшим словом здесь будет "скука". Шалый "О, где же ты, брат?", «Человек, которого не было» /Man Who Wasn't There, The/ (2001), столь совершенный, и столь формальный, что непонятно как к нему относиться, «Невыносимая жестокость» /Intolerable Cruelty/ (2003), «Игры джентльменов» /Ladykillers, The/ (2004) – такое чувство, что браться растерянно искали себе задачу, которая могла бы их захватить – и не находили. Оставалось выкручивать от безделья руки голливудским штампам и валять дурака. Пока такая задача, наконец, не нашлась – в виде романа Кормака Маккарти. Получился самый лаконичный, самый зрелый и, возможно, лучший фильм Коэнов, подводящий черту под целой эпохой, в которой всегда было место для смеха. Там где было смешно, теперь жутко. Что-то закончилось. Ничего не изменилось.