Евгений Звездаков: «Кино должно быть понятно всем»

Что вам дал ВГИК?

Он дал мне профессию. Я очень благодарен своим мастерам, особенно Георгию Игоревичу Склянскому, который много лет проработал в мастерской С.А.Герасимова. Это человек старой школы, и он был тем самым мостиком, который связывал нас со старым ВГИКом, с его школой.
Дипломный фильм "Close up" я снимал как жанровое кино. В то время во ВГИКе и на Курсах жанровое кино было редкостью, его практически не снимали. Студенческий фильм был синонимом авторского фильма.

Как первая и последняя возможность, реализовать свои творческие амбиции перед выходом в большое производство?

Да, это было модно. Сейчас другое время – время коммерческого кинематографа. Если твоим дипломом не заинтересуется продюсер, скорее всего, ты больше снимать кино не будешь.

А ваш фильм можно назвать коммерческим?

Думаю, что да. Поскольку он был куплен 14-ю европейскими телекомпаниями, не считая показов на нашем телевидении. Мне и сейчас еще иногда звонят из Франции, говорят, что видели мой фильм. Конечно, приятно, что кино, снятое тобой практически бесплатно, показывается среди прочих на престижных телеканалах во Франции, Германии, Бельгии.

А что дальше было в вашей жизни?

А дальше в моей жизни и в жизни страны был август 1998-го. К тому времени заканчивался фестивальный прокат фильма, и я задумывался о новом, уже полнометражном проекте. Были также предложения от Киностудии им. Горького, "Мосфильма", НТВ-ПРОФИТ, но этим планам не суждено было сбыться. Грянул кризис.

Да, вы и ваши ровесники попали в кино как раз в то время, когда резко снизилось кинопроизводство, а дебюты вообще остались без господдержки.

Пришлось уйти в параллельное измерение – сериальный бизнес. Это была вынужденная мера и, надеюсь, мой вкус не сильно пострадал, потому что, конечно, это вредно – снимать по серии в 26 мин. за смену.

А в чем вредность?

Прежде всего, для работы на сериале не нужно кинематографического мышления, потому что главный принцип мыльной оперы – это "восьмерка", все. Остальное – детали, ракурсы – только мешает темпу съемок. Все нужно предельно упростить – и мизансцены, и работу с актерами, оператором, звукорежиссером. Единственный плюс – те 100 серий, которые я снял за этот год. Это сто историй, которые надо было внятно рассказать, воплотить на экране. И конечно, колоссальный производственный опыт.

Как вы думаете, можно сказать, что атмосфера в целом в нашем кинематографе теплеет и он, кажется, потихоньку оживает?

Хочется надеяться. Ситуция в стране стабилизируется, и мне кажется, что уже можно говорить о возрождении массового кинопроизводства.

Я знаю что вы подали сценарий в Экспертное жюри Госкино. Чем он Вас привлек?

Это история о двух друзьях, мечтающих улететь на стареньком, еще времен войны, самолете в новую жизнь. Биография каждого из них неразрывна связана с новейшей историей страны – чеченской войной, колоссальными проблемами маленьких заброшенных деревень.

После года работы на сериалах нет ли у вас страха перед кинопроизводством?

Нет, страх этот скорее был перед сериалом. Сто серий, более 50-ти персонажей – взрослых и детей. На съемку каждой сцены дается 15-30 минут. За это время нужно объяснить актерам, что им нужно делать, развести мизансцену и снять 4-5 дублей. Единственная опасность – это забыть, что такое кино.
Поэтому я с удовольствием принял приглашение участвовать в семинаре в Белых Столбах Потому что вкус к кино и желание его снимать рождается, как мне кажется, именно на просмотрах старых фильмов. Чтобы понять, куда движется кино, – а без этого бессмысленно затевать новый проект – нужно знать, откуда оно берет свое начало. Сейчас, после работы на сериале, я хочу снова ощутить вкус к кадру, к настоящему кинематографу.

А то, что вы смотрели на семинаре новые работы своих знакомых, это тоже, наверное, для вас какая-то питательная среда? Каким должно быть, по вашему мнению, современное кино, чтобы оно было интересно зрителю и в то же время оставалось искусством?

Понятно, что нужен новый киноязык. И на этом семинаре мы его увидели у Сергея Лучишина в его фильме "Портрет", за который он получил в этом году Гран-при на Конкурсе киношкол в Каннах. Это, действительно, очень современное европейское кино – и по тексту, и по изображению, по всему, как это сделано, – комиксовое, клиповое кино, может быть, без четкой истории, но ощущение от фильма очень цельное и очень комфортное. Все гармонично.

Скажите, а какую роль в становлении нового кино может сыграть Союз кинематографистов России? Должен ли он принимать участие в судьбе молодых? Должно ли Госкино помогать молодому кинематографу становиться на ноги?

Безусловно. Ведь раньше была грамотная политика, которая, по-моему, сейчас восстанавливается. Кажется, Госкино уже дает какие-то деньги на дебют. А само кино, мне кажется, должно быть более зрительским, и сейчас как раз пошли работы, которые изначально предназначены для зрителя.

А что значит для вас зрительское кино?

Жанровое.

А ваш "Close up" – зрительский фильм?

Да, он для нормального зрителя. Как ни странно, этот фильм всем нравится. Кто-то угадывает в нем Кортасара и Кинга, кто-то видит какие-то цитаты из прошлого кино. А кто-то – просто историю, что бежал какой-то парень и его сбил троллейбус. Кино и должно быть многослойным, чтобы оно было понятно всем. Пусть каждому на своем уровне. Человек, который платит десять долларов за билет, должен получить удовольствие.