Финал Каннского кинофестиваля: Случайный спойлер от президента жюри и победа, которая вошла в историю

Когда фестиваль перевалил за середину, с конкурсной программой стало все сложнее находить общий язык. Заслуженные и даровитые навевали скуку, смешанную с недоумением, а почти в каждом зале, в который мы попадали, на экране солировала Леа Сейду, будь то «История моей жены» Ильдико Эньеди или «Франция» Брюно Дюмона (которая на самом деле Франс — главную героиню зовут как страну). Оба фильма оставили странный отпечаток тяжести и лишний раз зафиксировали, что большая часть бед людей происходит от невозможности поговорить и проговорить.

Луи Гаррель в роли Максима на кадре из фильма «Мой легионер»

Вечером мы отправились подальше от зала для прессы в любимый локальный театр Круазетт — главную арену «Двухнедельника режиссеров». Там на одной сцене под аплодисменты зрителей встретились Луи Гаррель и Александр Кузнецов — артисты сыграли в картине Рейчел Ленг «Мой легионер». Еще один фильм, как и два названных выше, о невыраженном чувстве и запертых в груди словах, в этом раз обусловленных военной выправкой и армией — главной колыбелью патриархальных нравов. Два легионера живут одной службой и даже дома не могут снять мундир и оставить его в шкафу. Дисциплина диктует рутину: если старшему по званию (Луи Гаррель) муштра дается чуть проще — у него хватает нежности для сына и жены, но не хватает времени, то Савченко (Кузнецов) все глубже застегивается на все пуговицы и с трудом говорит с возлюбленной даже об отвлеченных вещах. Кино Ленг вышло не совершенным по сценарной конструкции, но очень точным в своих проявлениях — в тех, что являются и барометрами чувств, и рупором военных маневров.

 Александр Кузнецов, Луи Гаррель, Камиль Коттен и Рейчел Лэнг

На следующий день после премьеры Александр Кузнецов рассказал нам о суровой подготовке к съемкам (артист спал в казарме!) и о том, как ему видится антимилитаристское высказывание постановщицы: подробности уже совсем скоро в нашем интервью — следите за обновлениями на сайте.

16 июля: необратимая жестокость

Усталость к концу фестиваля все чаще брала вверх над кинокритическим долгом, и сон в кровати стал побеждать сон в кинозале. К тому же сработала то ли примета, то ли заблуждение, что едва ли главный фильм программы будут держать на полке до последнего дня: все самые сильные картины уже встретились со зрителями. Пусть и неоднозначно, но предубеждение удалось пошатнуть новой картине Джастина Курзеля «Нитрам» — мнения в нашей редакции разделились, Катя не стала фильм даже досматривать, а Настасья посчитала его одним из самых сильных в конкурсе фестиваля.

Калеб Лэндри Джонсон в роли Нитрама на кадре из фильма «Нитрам»

Курзель верен себе, в «Нитраме» он вновь последовательно исследует жестокость, разбирает мужественность на атомы и пытается понять, где проходит грань между силой и агрессией и как одно превращается в другое. Эти метаморфозы заботят его еще с дебютного фильма «Снежный город», после которого он дважды с разной степенью удачливости выходил на большую арену с «Макбетом» и «Кредо убийцы», а затем вернулся на родину в Австралию. Его «Подлинная история банды Келли» переизобретала миф о главном бушрейнджере, «Нитрам» тоже оказался биографией, но кого именно, зрителям предстоит узнать только в самом конце. Курзель в целом не торопится — данности он складывает из крохотных деталей, слов, обид и реплик, не произнесенных вовремя: шар с медленным снегом получил пулю в сердце, волшебство рассыпалось на осколки, а новое чувство не прошло испытание социальным одобрением. Отчаяние со всех сторон бьет ногами Нитрама, и тот ломается под обстрелом гнусных обстоятельств: все повторяется, и в этот раз недостаток человека ведет к недостатку человечности.

С самого начала фестиваля множились предположения о том, кто же получит «лучшую мужскую роль» — лигу ставок распечатал Адам Драйвер в «Аннетт» еще на открытии, многие ему прочили «пальму», а затем Андре Дюссолье из фильма Озона. В результате лауреатом стал Калеб Лэндри Джонсон из «хождения по мукам» Курзеля — награда, более чем заслуженная, и на этот счет двух мнений у нас в редакции нет.

Амели на Круазетт

Одри Тоту в роли Амели на кадре из фильма «Амели»

Но вечер после премьеры «Нитрама» только начался, до полуночного показа нового фильма Гаспара Ноэ, который снова взбудоражил Канны, оставалось еще несколько часов, и мы решили встретить закат на пляже вместе с «Амели». Самой известной картине Жан-Пьера Жене в этом году исполнилось 20 лет — в честь круглой даты руководство фестиваля стряхнуло пыль с пластинки Яна Тиерсена и включило «Амели» в секцию Le cinema de la plage. Не только фестивальщики, но и зеваки-туристы, и утомленные нашествием местные мгновенно облепили экран, публика лениво наслаждалась мороженым под румяные всполохи красного и зеленого. С одной стороны, поступок вроде бы опрометчивый: вокруг множество залов, где множество новых фильмов, которые, возможно, получится увидеть только здесь и сейчас. Но эта остановка в марафоне фестивального шествия была такой желанной и долгожданной. «Амели» и под шум прибоя, и под метель, и в кафе на Монмартре или на улице Ленина будет смотреться одинаково прекрасно. Это все еще самое нежное и волшебное кино об одиночестве и неумении общаться. Подробнее клялись в любви и разбирали на атомы магию фильма Жан-Пьера Жене в нашем тексте к круглой дате.

17 июля: Вихрь эмоций

В 2021 году в конкурс вошло больше фильмов, чем обычно, к концу фестиваля журналисты были измотаны тяжелым графиком и начали засыпать на сеансах. Поэтому полуночная премьера 2,5-часового фильма Гаспара Ноэ «Вихрь» выглядела как издевательство. У входа в зал «Дебюсси» образовалась пробка из-за повышенного интереса журналистов и Билла Мюррея, задержавшего предыдущий сеанс на полчаса. Гаспар Ноэ смотрел на очередь со второго этажа (режиссер всегда приходит на ВСЕ свои сеансы в Каннах, даже неофициальные), мы смотрели на него, все затаили дыхание перед просмотром самого личного и важного фильма в карьере французского провокатора. Правда, в этот раз должно было обойтись без жестокости и стробоскопа, все, что мы знали —это кино о пожилой паре с мастером ужасов Дарио Ардженто в главной роли.

Нас наконец пустили в зал с опозданием на час, все встретили Ноэ и Ардженто продолжительными овациями, не давая вставить слова директору фестиваля Тьери Фермо. Наконец свет в зале потух, экран поделился на две части (как и в предыдущем проекте Ноэ «Вечный свет»), в одной части находился пожилой писатель, работающий над книгой о кино и снах, во второй – его жена, проявляющая первые признаки деменции. Нас аккуратно впускают в жизнь этих двух людей, в их уютную старую квартиру, переполненную вещами и воспоминаниями, зритель буквально ходит за героями по пятам практически весь фильм. Какая-то часть зала засыпает из-за переутомления, к тому же сюжет не пестрит бурными событиями. Но всех, кто нашел в себе силы бодрствовать, ждал экзистенциальный переворот.

Чуть больше года назад Гаспар Ноэ попал в больницу с кровоизлиянием в мозг, а также потерял мать в 2020 году, эти события, несомненно, повлияли на режиссера. Как и любой художник, он превратил свои самые тяжелые переживания в целостное произведение искусства. Ноэ удалось снять честное кино о смерти, тихое, пугающее, до мурашек реалистичное. Режиссеру не нужно прибегать к экстремальным мерам (как в той же «Необратимости»), чтобы погрузить зрителя в вихрь переживаний и в конце оставить его наедине с собой (работает даже в переполненном зале). После такого опыта хочется уйти дня на два в офлайн и порефлексировать, но на часах 3:30, до финального дня фестиваля всего ничего, снова заводим будильник на 7 утра.

This is the end, my only friend the end

Традиционный повтор программы перед закрытием фестиваля казался добровольной пыткой. Голова уже перегружена огромным количеством просмотренных фильмов, поэтому оставалось только готовиться к церемонии закрытия и молиться за своих фаворитов. Церемония закрытия проходит в кинотеатре «Люмьер» и транслируется для журналистов в «Дебюсси». Теперь мне как киножурналистке понятно, что испытывают болельщики во время просмотра чемпионата Европы по футболу: смотреть раздачу призов в зале, где все кричат, смеются и букают в экран – несравненное веселье и какой-то бешеный азарт. Особенно когда твой фаворит вообще неформатный, да еще и разделивший критиков на два лагеря. Говорю я, конечно, про фильм «Титан», о чьей победе я даже не задумывалась.

Не задумывалась, пока Спайк Ли случайно не раскрыл лауреата «Золотой ветки» в самом начале церемонии. Растерянный президент жюри не так понял французскую ведущую, которая попросила Ли «назвать фильм, получивший первый приз фестиваля» (двусмысленно, согласитесь). В «Дебюсси» так громко смеялись журналисты, что я не поняла – это спойлер или шутка? Да никто не понял. Церемония была идеальной в своей неидеальности, все катилось к чертям: то камера закружится, то Спайк Ли проговорится, то победители, разделившие приз, растеряются. Но, похоже, это и сделало церемонию такой незабываемой, всем вокруг было ужасно весело, в прошлые годы в зале была гробовая тишина, сегодня же тут атмосфера праздника.

Настало время объявить победителя, Спайк Ли произносит: «Титан», и «Люмьер» и «Дебюсси» ликуют – второй раз в истории главный приз забирает женщина, еще и с экспериментальным боди-хоррором. Мы отправляемся в пресс-офис, чтобы посмеяться над коллегами, которые не верили в успех фильма. В дверях я случайно натыкаюсь на победительницу Джулию Дюкорно, направляющуюся на пресс-конференцию, рядом ее продюсер держит в руках «Пальмовую ветвь». Чтобы не вызвать гнев охранников и не наводить суеты, сдерживаю порывы поздравить ее с исторической победой. Смотрю ей вслед, мысленно благодарю за один из лучших фильмов года и понимаю, что на этом моменте моя карета превращается в тыкву, фестиваль официально заканчивается. Все волшебные 10 дней пролетели как одно мгновение, а следующий Каннский кинофестиваль откроет двери 11 мая 2022 года. Тогда и увидимся вновь, а сейчас самое время собирать вещи и постараться не проспать ближайший рейс в Москву.

Рецензию на «Титан» вы можете прочитать здесь, остальные тексты с Каннского кинофестиваля ищите в нашем спецразделе.