Хаос правит: Рецензия на фильм «Коко-ди Коко-да»

Малобюджетный хоррор о том, как семейная пара переживает травму, — пускай не самый оригинальный, но запутанный и пугающий.

Обычная скандинавская семья — мама Элин, папа Тобайас и дочь Майа — отправляются в кафе поесть пиццы накануне восьмого дня рождения девочки. У Элин внезапно обостряется аллергия на моллюсков, и семью увозят в больницу. Следующим утром родители пытаются поздравить дочь с днем рождения, но понимают, что аллергия хватила ее ночью, когда все спали. Три года спустя брак героев трещит по швам — пытаясь улучшить взаимоотношения, они отправляются в лес, переночевать в палатках. Там их настигает странная цирковая труппа, а пара попадает во временную петлю, в которой раз за разом фрики издеваются над ними и убивают.

В наше время, как известно, снимать обычные хорроры, напичканные ленивыми джампскерами и неизвестными потусторонними силами, это страшный моветон. Пришло время жанра elevated horror, основные творцы которого (Ари Астер и еще полдесятка талантливых режиссеров) пытаются рационализировать ужас, демонстрируя его метафоричность. Режиссер «Коко-ди Коко-да» швед Йоханнес Нюхольм идет по тому же пути и посвящает фильм травме, ее проговариванию, повторению и, наконец, принятию.

Формально «Коко-ди Коко-да» — это сборная солянка из «Антихриста» Ларса фон Триера, «Забавных игр» Михаэля Ханеке и «Дня сурка» Харольда Рэмиса: здесь тоже есть семейная пара, которая уезжает в лес после смерти ребенка; есть изверги, которые нападают на героев и среди прочего ломают четвертую стену; наконец, есть та самая временная петля, из-за которой Элин и Тобайас бесконечно проживают нападение, перебирая разные варианты побега от фриков. По законам жанра этот сюрреалистичный кошмар должен когда-нибудь закончиться — это произойдет, когда герои поймут первопричину временной петли, ее правила и постараются ее разорвать.

Бесконечные нападения на пару и их попытки противостоять труппе — удачная аллегория того, как герои справляются с горем, потерей дочери Майи. Травма постоянно повторяется, она всегда дает о себе знать — ее невозможно победить, забыть, замолчать, напротив нужно постоянно принимать эту боль, пока не научишься жить с ней. Неудивительно, что фильм хочется воспринимать в качестве экранизации упражнения по гештальт-терапии.

Стоит упомянуть состояние героев после смерти дочери — сбой дал не только брак, но и их психика. Элин постоянно сомневается в себе, но больше всего в фильме досталось Тобайасу: после смерти дочери треснула его монолитная маскулинность — это практически хоррор-версия «Форс-мажора» Рубена Эстлунда. Он не смог спасти дочь, поэтому в большинстве нападений отсиживается молча, пока убивают жену, и пытается сбежать в одиночку — в одном из эпизодов женщина из труппы и вовсе целится из пистолета ему в промежность. Чем не унизительная кастрация? В конце концов Элин и Тобайс либо спасут свой брак, объединившись перед лицом страшной трагедии и преодолев неспособность коммуницировать, либо продолжат бегать от циркачей в надежде, что однажды этот кошмар просто закончится.

Благодаря удобному хронометражу «Коко-ди Коко-да» не успевает надоесть, но в худшие моменты фильм изрядно бесит: он напоминает наспех сшитую полулюбительскую пародию на фон Триера и Ханеке, которую будто специально снимали для интерпретаций и обсуждения в киноклубах (чего только стоит эпизод со сбитой собакой и театральные постановки внутри фильма). Однако когда режиссер отходит от утомительного пессимизма и неудачного подражания, фокусируется на гештальт-терапии, «Коко-ди Коко-да» расцветает, а главное — дает героям надежду на какое-никакое будущее.