Рецензия на фильм «Отрыв»

Упал самолет. Главный герой потерял в этой авиакатастрофе жену. По вине диспетчера. Человек собирается добиться если не справедливости, но мести – и туманным, путаным образом проникает в коллектив оставшихся в живых пилотов самолета, который чудом избежал столкновения с потерпевшим катастрофу лайнером, идущим навстречу.

Главный герой (Виталий Кищенко; возможно, у его персонажа и есть имя, но вспомнить его после просмотра совершенно невозможно, да и не нужно – он существует в мире, где паспортные данные не играют решительно никакой роли) потерял в этой авиакатастрофе жену. По вине диспетчера. Человек собирается добиться если не справедливости, но мести – и туманным, путаным образом проникает в коллектив оставшихся в живых пилотов самолета, который чудом избежал столкновения с потерпевшим катастрофу лайнером, идущим навстречу. Баня, водка, истерическая радость людей, которые празднуют свой второй день рождения. И никто не спрашивает, что, собственно, делает в кругу негаданно живых мертвецов странный человек с навсегда остановившимися в точке невозвращения зрачками.

В последнюю очередь хочется сравнивать сюжетные перипетии «Отрыва» (2007), режиссерского дебюта известного сценариста Александра Миндадзе ("Охота на лис", «Плюмбум, или опасная игра» (1986), «Армавир» (1991), «Пьеса для пассажира» (1995)), с современными реалиями, известными из газет, с трагической историей Виталия Калоева, осужденного за убийство диспетчера авиакомпании, повинного в гибели его семьи. Потому что "Отрыв" нечастый и производящий совершенно потрясающее впечатление пример чистейшей кинематографической метафизики. Фильм не один уже раз сравнивали с последними, нарочито путаными и переусложненными картинами Дэвида Линча (в первую очередь с перехваленной и тяжеловесной «Внутренней империей»), но в данном случае мы имеем дело с произведением несколько иного рода. В нем не хочется разбираться с привычных позиций, находить аналоги и выстраивать законченную картину происходящего. Он может показаться набором произвольно связанных между собой эпизодов, полуторачасовым мороком, не имеющим никакого отношения к привычным нарративам. Но нормальный (или, вернее, ненормальный по нынешним блокбастерным временам) зритель после просмотра поймет и ощутит, что происходившее только что на экране его не отпускает, дергает и ранит, как будто бы воспоминание о собственной беде. И это ощущение стоит многого – за него можно простить и очевидную невнятицу иных моментов, и сознательный пропуск эпизодов, которые могли бы все объяснить раз и навсегда. Если с чем и сравнивать фильм Миндадзе, то уж никак не с Линчем, а с последними творениями (тут это слово подходит как нельзя более удачно и не несет ни грамма иронии) Гаса Ван Сэнта, в которых человек в простейших жизненных ситуациях оказывается один на один с космосом и все происходит "медленно и неправильно".

Премьера картины состоялась на последнем "Кинотавре" и вызвала реакцию более чем неоднозначную. Большая часть профессионалов, посмотревших фильм, попросту "ничего не поняли". Создатели пытались объяснить это тем, что в момент просмотра случились проблемы с копией и многое оказалось неясным чисто технически – пропали реплики, стали не слышны принципиально важные моменты, ну и прочие "отдельные недостатки". Хотя, с другой стороны, даже в таком виде фильм обжигал кристальной ясностью непознаваемого, и если идти до конца, то можно было бы вообще затушевать фонограмму и сбавить резкость проекции. Потому что в данном случае "Отрыв" можно было бы увидеть в единственно возможном для понимания варианте – как будто слезы всеобъемлющей, пьянящей скорби застилают глаза, а в ушах звенит приговор твоей собственной судьбе, которая уже никогда не будет такой, как раньше.

Пресловутый диспетчер (Станислав Дужников), который стал виновником катастрофы (к слову, первоначально картина так и называлась – "Диспетчер"), на экране все-таки появляется – всего на несколько минут, судорожно глотая минеральную воду из пластиковой бутылки и выражая всем своим видом такой предел отчаяния, ужаса и боли, что даже и непонятно, как об этом писать. Но видеть это – всем, кто имеет глаза и еще не разучился чувствовать кинематограф всеми фибрами души (у кого она все еще есть), – необходимо.