Рецензия на фильм «Матрица: Революция»

Представили с пафосом и фанфарами, окрестили "Революцией" и подгадали премьеру к красному дню календаря. Обещали, что все загадки второй части будут растолкованы предельно доступно. Сулили невиданные спецэффекты, поединки и батальные сцены. Зрители поверили, заплатили свои деньги за билеты, внимательно всё посмотрели и вышли из зала ещё более озадаченными, чем вошли.

Теперь, оглядывая всю сагу с высоты суперменского полёта, можно подводить итоги. Безусловно, первая "Матрица" осталась лучшей частью трилогии. Люди и даже программы, жившие в первом фильме, были близки зрителю, их судьба вызывала беспокойство и волнение, это было, чёрт побери, оригинально и свежо: хакер Нео, живущий в Матрице, которая имеет всех, с которой борется цифровое подполье, которому противостоят хитроумные антивирусы в чёрных очках… Прыжки с зависаниями, облетающие сцену камеры, фехтование на пистолетах, захватывающие дух трюки с вертолётом; и всё это удовольствие, заметим, за достаточно смешной по тем временам бюджет: 63 миллиона долларов. Черные плащи и замедляющиеся в воздухе пули были моментально растащены на цитаты эпигонами и пародистами, фэны возбудились безмерно. Настораживали две вещи: некоторая несамостоятельность картины, явно глубоко сидевшей корнями в японской анимации, а также небольшой, но действующий на нервы переизбыток глубокомысленных отсылок то к Библии, то к Конфуцию, а то и вовсе к "Алисе в стране чудес".

Худшие опасения оправдались во второй части. Чудовищно задержанная в производстве, с огромными перерасходами и без того удвоившегося бюджета, она была окружена плотным коконом слухов и сплетен и ожидалась почище манны небесной. Разочарование было жестоким: две трети экранного времени оказались отведены под глубокомысленные разговоры, во время которых герои только что не подмигивали с экрана: смотрите, вот она, та самая недоступная простым смертным философия, ради которой всё и затевалось! Простые смертные зевали во весь рот и терпеливо ждали очередной погони, перестрелки или хотя бы самой завалящей потасовки. Особым цинизмом было вспомнить, что в первой части ни один из персонажей не произносил речей длиннее пяти-шести предложений. Тем временем проходило два с лишним часа, а ничего нового помимо того, что уже было показано в рекламном ролике, нам так и не преподносили. Провал становился все очевиднее по мере того, как приходило осознание нехитрого факта: ребята просто держат нас за идиотов, и потому растянули один фильм на два, чтобы собрать двойную кассу. Все разговоры о том, что, дескать, Вачовские пришли к Джоэлу Силверу со сценарием сразу трилогии, не выдержали никакой критики: стало совершенно очевидно, что старые добрые герои-хакеры куда-то запропастились, а их место заняли проповедники нездоровой мистики в кожаных плащах, заговаривающие зубы аудитории. На этом фоне не могла не вызвать раздражения беспомощная попытка сделать драматическую паузу (так называемый cliff-hanger) в конце; приём, более достойный создателей мыльных опер.

И вот прошло полгода. Время показало, что догадки были правильными: братцы Вачовские вместе с братцами Уорнерами даже не удосужили себя более-менее серьезной рекламной кампанией третьей части, решив, видимо, что зрители, как стадо баранов, и так косяком помчатся за билетами, желая чтобы им, наконец, рассказали и показали что к чему. Создатели поймали кураж: от такой незатейливой проблемы, как смерть от диабета исполнительницы роли Оракула, они просто отмахнулись не глядя, придумав какую-то невнятную "смену оболочки" как расплату за содеянное нечто. Великолепную Монику Белуччи, появившуюся во второй части на пять минут (и оживившую её на полчаса вперед) и вовсе сократили до одной сцены и одной фразы. Зачем они вообще затащили её в этот проект – осталось загадкой и для неё самой в том числе. Фирменный приём с замедлением времени появляется один раз, в самом конце, абсолютно не по делу и выполнен так, словно за компьютер посадили молодого стажера. Обещанная "самая масштабная батальная сцена в кино" на деле оказалась пусть эффектной, но до спазмов вторичной перепевкой Джеймса Кэмерона в "Чужих", а также Спилберга в "Рядовом Райане" и даже "Властелина Колец". Заявленный поединок бобра с ослом, то есть, простите, Добра со Злом, был представлен в виде залитых дождем конвульсивных полетов в темном небе над Матрицей с редкими столкновениями. Скучно, господа, ужасно скучно. А уж внезапный скачок от самого что ни на есть кондового киберпанка к кухонной мистике с внутренним зрением и телепирокинезом и вовсе переносит фильм за грань добра и зла.

Ну хорошо, а что же с философией, спросите вы? О, на этом фронте наши творцы развернулись на славу. Повторив еще пару раз (для лучшего запоминания) чрезвычайно свежую фразу о выборе, который каждый делает сам и для себя, и напомнив попутно, что верить надо самозабвенно и иррационально, нам, наконец, преподнесли на сияющем блюде развязку, которую более-менее начитанный школьник мог бы предсказать на пятнадцатой минуте первой картины: Избранный Нео, он же One, если переставить буквы, лежит, красиво раскинув руки в форме креста, а где-то далеко ликует спасенный им Сион-Зион. Чуть сложнее вспомнить, в честь какой богини из многочисленного индуистского пантеона назвали индийскую же девочку Сати. Для самых недогадливых в финале Оракул приветствует подошедшего к ней поболтать Архитектора восклицанием "Господи Боже мой!", и тут уже даже последние ряды поняли, что же им столько долгих лет съёмочного процесса и часов экранного времени хотели сказать бородатые пророки от кинематографа. Возможно (более того, почти наверняка) для изрядного числа зрителей даже это явилось откровением почище Иоанна Богослова. Но любой человек, претендующий на звание образованного, не мог не скривиться от того дешевого пафоса, которым пропитаны финальные кадры, а также от несоответствия горы рожденной ею мыши. И не надо, пожалуйста, выспренных речей о том, что, дескать, точка поставлена, последнее слово сказано и никаких сиквелов в будущем не планируется. Зачем тогда открывать в конце такие перспективы и так усердно фокусировать камеру на Джаде Пинкетт-Смит и молодом Клэйтоне Уотсоне?

Впрочем, одно несомненное преимущество у "Революции" перед "Перезагрузкой" налицо: она на целых девять минут короче. Но при чём тут революция – всё равно непонятно.

Текст: Сергей Аксенов