Интервью с Олесей Яковлевой, молодым режиссером, чей фильм «Сложноподчиненное» попал в конкурс Канн и Кинотавра

Мы встретились с Олесей и продюсером проекта Данилой Яковлевым, чтобы поговорить о фильме, фестивальной суете и их сотрудничестве с музыкантами из Shortparis.

Как вы отреагировали, когда узнали, что попали в программу Каннского кинофестиваля, и какие у вас ощущения от пребывания на Круазетт? Вы же здесь в первый раз?

Данила: Фильм мы отправляли не в первый раз, но попали в программу впервые.

Олеся: Когда мы сняли первый фильм, мы были так уверены, что нас возьмут, такие «да по-любому, это шедевр!». Поэтому «Сложноподчиненное» уже отправляли без особых надежд.

Данила: Поскольку Каннский кинофестиваль рассматривает и рабочие версии, мы отправили незаконченный фильм, у нас еще не были готовы цветокоррекция и звук. Отправляли мы 13 февраля, а дедлайн подачи заявок 15 февраля. Как мы знаем, к этому времени половина программы, может, даже больше, уже отобрана. Мы решили закрыть гештальт, сделать субтитры, отправить, и все, потом уже ждать какие-то другие фестивали. Изначально с нами связались по почте, уточнили, когда мы сможем закончить фильм. Мы решили, что будем рады хотя бы тому, что они поинтересовались. Потому что, когда мы в первый раз отправляли работу, сразу пришло письмо с отказом. Я сказал «Все, Лесь, нас хотя бы посмотрели».

Олеся: И получается, в понедельник вечером позвонила Димитра (программный директор программы «Синефондасьон»), у меня был шок от того, что она начала говорить со мной по-русски, я даже не сразу это поняла… вроде звонят из Канн, а со мной говорят на русском.

Данила: Не пранк ли это часом?

Олеся: Она поздравила с отбором в «Синефондасьон».

Данила: А потом был очень мучительный месяц до пресс-конференции. Я такой параноидальный человек, что всем строго-настрого запретил говорить об этом. Мы оповестили ВУЗ и сказали Николаю.

Олеся: Он очень много ругался на эмоциях, потому что не мог поверить.

Данила: Он был в шоке, да. Мы ходили такие немного блаженные и хранили секрет до конца, боялись, что информация утечет, а регламент строгий.

Сильно нервничала, когда представляла свой фильм публике?

Олеся: Да, я думала, что буду говорить на английском, но Жоэль Шапрон сказал «Говорите на русском, я же знаю русский». Мне кажется, самый волнительный момент был как раз, когда я представляла фильм. Потом, когда ты сидишь, кажется, что именно во время твоего фильма все чихают, кашляют и выходят из зала.

Данила: Еще во время сцены, когда герой в квартире разбирает книги, стоит гробовая тишина, и кто-то: «Кхм-кхм».

Олеся: Хотя я потом побывала в «Люмьере», и это же вообще кошмар, там каждые полсекунды кто-то чихает или кашляет.

Только хотела тебя успокоить тем, что во время любого сеанса тебе кажется, что ты сидишь не в кинотеатре, а на собрании туберкулезников.

Олеся: Да-да. (Смеется.)

А вы, получается, предыдущую короткометражку тоже делали вместе?

Данила: Да!

Как вы познакомились вообще?

Олеся: Сейчас будет каминг-аут – мы женаты. Сначала мы поженились, потом вместе поступили в КиТ. Поскольку у меня очень туго с креативностью, практически все идеи исходят от Дани: его дело мне подкинуть что-нибудь, а мое дело развить эту идею.

Данила: Мы решили, что до 30 попробуем реализоваться в этой области, а там видно будет.

Олеся: Никогда не поздно начать выращивать овощи, купить себе дачу…

А с Николаем Комягиным (исполнитель главной роли, фронтмен Shortparis) вы как познакомились? Или вы тоже давно дружили?

Олеся: Это сложная история. Ну как сложная, долгая просто, постараюсь вкратце рассказать. Я сначала услышала Shortparis, это было в январе прошлого года, потом посмотрела записи концертов. Подумала «Господи, что это, я такого никогда не видела». А потом я услышала в каком-то интервью, что Коля на тот момент еще работал учителем в школе. А у нас как раз история про учителя, я подумала, что это знак. И вот я начала думать, как бы познакомиться с ним.

Историю мы придумали два с половиной года назад, но она постоянно изменялась. Мы даже в последний съемочный день что-то переделали.

Данила: Нужно оговориться, что мы работали со сценаристом Гошей Меньшиковым, это был наш первый опыт работы со сценаристом. Гоша писал, мы что-то редактировали, процесс занял достаточно много времени.

Олеся: Потом материал менялся из-за самих актеров, они очень много сами вносили в сюжет.

А музыку для трейлера вам клавишник Shortparis писал?

Данила: Не целенаправленно для нас, это его работа 2010 года.

Олеся: Когда мы предупредили его: «Саша, мы берем твой трек», — он сказал: «Вы что, это же 2010 год, это ужасно…»

Данила: «…но берите». Он просто очень крутой музыкант.

Олеся: Саша к тому же был одним из звукорежиссеров у нас на площадке.

У вас получилось такое нелинейное повествование, которое придает харизмы сюжету, вы изначально так планировали или эта идея пришла уже на монтажном столе?

Олеся: Сценарий был выстроен в хронологическом порядке изначально. Когда мы делали первый черновой монтаж на 38 минут, я подумала: «Боже, какой капец», там не было ни объема, ни гармонии. Поэтому мы все перемешали и поняли, что эта хронология замечательно в историю вписывается.

Олеся, так ты КиТ уже закончила? Сейчас уже в свободном плавании?

Олеся: Ну вот я в процессе. «Сложноподчиненное» – моя дипломная работа. Иногда спрашивают: «Вы снимали фильм специально для фестиваля?» — и я не совсем понимаю формулировку, как это вообще?

Данила: Мастер Олеси дал ей полную творческую свободу, фильм просто рождался, никак не целенаправленно. Он был в курсе всех этапов производства, но было полное доверие.

Олеся: На нас никто не давил сверху, обошлось без авторитаризма.

Данила: У нас не было изначально установки, что мы делаем «дипломную работу», мы всегда снимали для себя. Мастер нас просто в этом поддерживал. Канны как некая мечта. Подумали, что сейчас можем работу отправить, если опять откажут, будем уже какую-то дальнейшую стратегию выстраивать.

А есть уже планы на полный метр?

Олеся: Готовится сценарий, но он пока в зачаточном состоянии. Надеюсь, Гоша уже несколько эпизодов накидал.

Данила: Если он перестал пить от радости… Точнее, сейчас он уже с горя, наверное, пьет.

То есть вы будете с тем же сценаристом работать?

Олеся: Да-да, мы с ним как-то уже срослись, кажется.

А что насчет финансирования независимых проектов? Вы бы обратились за этим в Минкульт?

Данила: Сложный вопрос… и тишина.

Олеся: Когда у нас сценарий будет готов, наверное станет понятно, что нам туда лучше не соваться. Его откажутся финансировать, ну мне так кажется.

Данила: В России, по сути, снимать большое кино можно при поддержке Минкульта или Фонда кино. То есть третьего не дано… хотя вроде сейчас становится возможным инвестирование фильмов и другими способами. Мы еще не знаем, как мы будем действовать с новым фильмом, станет понятней, когда у нас будет готов сценарий, попробуем попитчинговаться, получим отказ…

Что уже успели из программы посмотреть?

Олеся: Я только на Деплешена (фильм «Боже мой!», участник основного конкурса Каннского кинофестиваля) успела попасть, больше у меня не было возможности что-то еще посмотреть. Вот Коля много всего успел посмотреть. Был всего три дня, но успел посмотреть Дарденнов («Молодой Ахмед»), «Свистунов», «Паразитов» (победитель Каннского кинофестиваля).

Данила: Коля говорил, что «Паразиты» его поразили.

«Паразиты» вообще лучший фильм Канн. Мы с друзьями-кинокритиками вышли из зала и решили, что после этого фильма фестиваль вообще можно закрывать.

Данила: Круто, мы просто большие фанаты корейского кино, Олесина любовь к кинематографу вообще от Ким Ки Дука произрастает.

Олеся: Хотя я сейчас его уже не смотрю. Мне кажется, он пережевывает себя. Не переживает, как тот же Долан, а именно сам себя как-то пожирает.

Данила: А я фанат Пак Чхан-ука.

Мы подружимся! Перейдем к финальному вопросу: что будет дальше с короткометражкой? Как ее увидят зрители в дальнейшем?

Олеся: Надеюсь, на «Пилигрим» возьмут. Наш первый фильм на «Пилигрим» не взяли! Ну и какие-то локальные премьеры в Москве и Санкт-Петербурге, надеемся, тоже будут.

Данила: Мы-то думали, в Канны не взяли, на «Пилигрим» точно возьмут! А у «Сложноподчиненного» будет какая-то дальнейшая фестивальная судьба, а потом мы бы, конечно, очень хотели, чтобы зрители в России его увидели. Не знаю, как его воспримут, не можем объективно судить сами о своем фильме, но для нас важно, чтобы его видели.

А ваш первый фильм, о котором мы много говорили, есть в Сети? Его можно посмотреть?

Олеся: Да, он есть на YouTube. Он совершенно не похож на «Сложноподчиненное», там более тяжелая атмосфера.