Рецензия на фильм «Апрель»

 

Все, что ясно в произведении, ясно только из разговоров. Что одни не чтут "не убий", а другие почему-то чтут и в таком случае защищают детдомовских младенцев и даже выросших аферистов, и что "не убий" важнее всего остального: грядущих крупных неприятностей и поводов для них - кто на что, собственно, нарывался и кого с какой целью заказывали, и при чем тут какая-то Екатерина. Но в неважность конкретных поводов, масса которых жутко напутана, еще можно поверить, если на примере сегодняшней совдействительности речь идет об абстрактных причинах, о технологии жизни в целом: "как она делается", "какая она вообще". Только откуда же взяться причинам, если с начала до конца длится ровно одно и то же "технологическое" состояние? Если ни из разговоров и ниоткуда более совершенно неясно, почему "не убий" чтит именно этот мелкий жулик? Чем он отличается от других? Где ж это самое "как", столь блистательно продемонстрированное каждым из джармушей и мельвилей, которыми сценарист и дебютант в режиссуре Константин Мурзенко усердно прикрывается? Впрочем, даже не в фильме, а в аннотациях к нему?

Да, говорят персонажи весьма колоритно, однако все они говорят одинаково. Подвезти девушку, сразу же позвать к себе, утром расстаться и больше ничего - причина большой и чистой любви только у престарелых девственников. Надеть при налете маску и вырубить электричество, когда на тебя нападают – условный рефлекс каждого дурака, а не какое-то определенное умение. "Новые русские" отличаются лишь по внекинематографическим и тоже словесным причинам - по именам: Михаил Круг, Сергей Мазаев, Рената Литвинова. "Новорусское" местопребывание стандартно до упора: баня-боулинг-бар. В паре квартир гостиничного типа тоже будто никто никогда не жил – ни намека на чьи-то носки в углу или коллекцию мраморных слоников. Даже Москва, где дело происходит, никакая вообще не Москва, если бы не конкретная надпись на выезде из города. Мурзенко хотелось снять просто погоню на автомобилях по ночным улицам, но что дают эти проезды прокламированной "самурайской" идее? Где видно, что "когда люди, даже не знающие друг друга, должны встретиться в определенный день, тогда все может случиться"? Где определенность? Где индивидуальность?

В отсутствие индивидуальности почитание "не убий" должно быть либо у всех, либо ни у кого. А так получается, что Мурзенко сказал: "Мелкий жулик не будет убивать, потому что я так решил", - и точка. Но если ты сам – эта "точка", что же не решил заодно сыграть все роли самому, за камеру встать самому, декорации выстроить или интерьер оплатить из своего кармана? Ведь иначе другие говорят твой беспричинный текст абсолютно фальшиво. Так фальшиво на утренниках читались стихи о Ленине, который тоже сам все решал. Евгений Стычкин, может быть, неплохой артист, как и Денис Бургазлиев и Саша Куликова, но в отсутствие индивидуальности, в отсутствие объяснений, почему и какие они Апрели, Вовы и Аллы, контакта друг с другом у них в принципе быть не может. В контакт они вступают только с колоритным текстом, одним на всех, и "вступление" это видно невооруженным глазом. Вместо людей в мире "не убий" вышел краткий курс новорусской фени, зачем-то снятый на пленку, где, кроме фени, не видно ничего.

В больнице, где мелкий жулик совершает свой "сильный" поступок, все связано вроде бы с кражей младенцев для последующей вивисекции. Но младенцы в "Апреле" – просто неживые свертки. А может, их там и нет: ни одного кадра колыбелек в больничной палате или крупного плана ребеночка в колыбельке, которому по барабану все бандитские разборки, режиссер Мурзенко не снял.

Между тем, задолго до премьеры фильм рекламировался как "самая модная фишка сезона". Надо полагать, что в моде теперь сам факт, что кто-то научился разговаривать, с той разницей что вместо "гули-гули" у него "слили-слили".

Будем, как дети малые. Мама любому "слили" страшно обрадуется, всем окружающим объяснит, какие глубины за ним открылись и как не по годам умно ее любимое чадо. Только где же такую маму взять всей почтенной публике?

Текст: Екатерина Тарханова