Интервью со Скоттом Дерриксоном

«День, когда Земля остановилась» /Day the Earth Stood Still, The/ (2008) – римейк одноименного фильма 1951 года, в котором космический пришелец поставил землянам ультиматум: прекратить войны или человечество будет уничтожено. Режиссер Скотт Дерриксон пересказал тот же сюжет, но с экологическим пафосом, пригласив на главную роль сурового инопланетянина Киану Ривза.

-- В оригинальном фильме 1951 года Клаату, посол галактических цивилизаций, был настоящим человеком. У него даже чувство юмора было. Киану точно не человек. Что вы ему сказали? Как вы заставили его быть таким чужим?

-- Когда я увидел Майка Ренни в оригинальном фильме, я понял, что с современной аудиторией такое не сработает. Там даже не объясняется, откуда у Клаату человеческое тело. Но смысл этого фильма как раз в том, что Чужой наблюдает за человеческой природой. Я это и снял, но с учетом требований времени. Современный Клаату должен долго наблюдать, проникаться человечностью. Именно это я и сказал Киану. Первые две трети фильма он совсем Чужой, а к концу практически становится человеком. Это даже на физическом уровне заметно: вначале он едва владеет своим телом, а к концу передвигается уверенно и с комфортом, у него все больше человеческих черт, он впервые в жизни улыбается – совсем чуть-чуть. Но мне не нужно было ничего чрезмерного, отвлекающего, все должно было быть камерным, естественным, что я ему и сказал.

А все остальное он уже построил сам. Он пришел в этот фильм со своим методом… мне почти не пришлось давать ему указаний. Только в конце, когда его пришлось немного подталкивать к большей человечности. Киану потрясающий актер. Обидно, что это не та актерская игра, за которую дают премии.

-- А почему вы его выбрали?

-- Так именно поэтому. Он может пользоваться самыми скупыми средствами. Он держит кадр без длинных диалогов, без чрезмерно эмоциональной игры… Он может увлечь публику своей тайной. Кроме того, у него очень дисциплинированное тело, он отлично понимает, как взаимодействовать с камерой. Если я захочу снять, как Киану сейчас зайдет в эту комнату, сядет, возьмет бутылку воды и выпьет, он будет долго думать, с какой стороны стула ему сесть, какой рукой взять бутылку, и выработает лучшую стратегию. Он всегда так хорошо выглядит на пленке – и это не случайность.

-- Зачем вам вообще понадобилось снимать римейк «Дня»?

-- Оригинальный фильм был посвящен социальным проблемам 1951 года. Холодная война, попытки основать ООН. Сама фабула этого фильма очень хороша, а подавляющее большинство современных кинозрителей этого фильма не видели. Единственный способ познакомить публику с этой историей – снять римейк.

Ну и социальные проблемы изменились. Вряд ли мы уничтожим друг друга в ядерной войне, но мы можем погубить окружающую среду или перебить друг друга обычным вооружением. Америка навязывает свою волю другим странам и вызывает такую враждебность, что все это не может долго продолжаться. Мир таких рано или поздно останавливает. Я просто рассказываю историю, из которой следует, что нам надо измениться. Но при этом это не большая политическая кино-проповедь, которая должна объяснить публике, как ей себя вести. Это просто голливудский развлекательный фильм, просто он дает повод чуть-чуть задуматься. Что-то должно поменяться, так продолжаться больше не может.

-- Одна из самых впечатляющех вещей в вашем фильме это облако из наножуков, которое обрушивается на Землю. Много народу от него погибло? Из фильма это не совсем ясно…

-- Я не знаю, сколько погибло народу в наномолекулярной буре, мы не видим разрушений, мы видим, как буря поглощает один грузовик с водителем… Когда облако подлетает к Нью-Йорку оно поднимается достаточно высоко. Мне нравится идея, что оно весь фильм только набирало скорость, росло, и только потом должно было бы начаться настоящее разрушение. А Клаату этого не допустил. Мы не знаем, сколько всего было разрушено.

Когда Клаату останавливает облако этих наножуков, и мы видим, как останавливаются автомобили, нефтяные танкеры, визуальный смысл всего этого – наши методы, источники топлива, методы использования топлива должны измениться. То, что мы делаем сейчас имеет слишком высокую цену.

Так вот, сколько смертей в конце фильма – это на ваше усмотрение.

-- Какая традиция вам ближе – добрый спилберговский E.T. или злобный Чужой?

-- Что до моего Клаату, то это, конечно, враждебный инопланетянин, у который, однако, очень серьезные аргументы. Он охраняет самое ценное, что есть во вселенной – обитаемые планеты. И ради этого готов извести пожирающий одну из планет вирус – один из видов, который уже готов уничтожить ее. Он на самом деле не плохой парень, он высокоморален, и у него есть мотивация, которую он в процессе фильма готов поменять. «Подождите минуточку, у этого вида есть определенная соль, они ценны сами по себе. Возможно даже более ценны, чем сама планета». И мне именно это кажется интересным. Такого инопланетянина в кино еще не показывали. Такой динамики развития его души еще не было. Это интереснее, чем добрый или злой инопланетянин.

То есть сначала мы его боимся: «Мама, он убьет нас всех», а потом мы понимаем: «подождите-ка, он не такой уж злой, у него есть хорошее объяснение, согласно которому он должен нас всех убить». А в конце он сам гуманизируется и сам приносит себя в жертву. Это сложно и интересно.

-- А какой он на самом деле? Когда его спрашивают, как выглядит его настоящее тело, он отвечает что-то вроде «Вы не хотите этого знать». Это паразитный организм?

-- Мне нравится идея, что для нас было бы слишком страшно это узнать. Что это за тело такое, что оно может влезать в чужие тела? Это принципиально непонятно для нас. Это как сцена в конце «Космической одиссеи 2001» /2001: A Space Odyssey/ (1968). Лучшее изображение иноплянетян в истории кино это сцена, где герои попадают в комнату, в которой есть какие-то стулья, фарфор, потому что иноплянетяне думают, что именно так устроена жизнь землян. А что по ту сторону стены – слишком трудно себе представить. Мне нравится идея, что на самом деле вы даже представить себе не можете, каков Клаату на самом деле.