Любимое кино. Восставший из ада

Человек, который после таинственного исчезновения вернулся к жизни в виде скелета, едва покрытого плотью, прячется в своем бывшем доме, где теперь живет его брат с женой. Чтобы вернуть себе человеческий облик, «восставший из ада» просит невестку, его бывшую любовницу, убивать для него мужчин, дабы он мог «впитать» их тела. Когда его план начинает работать, женщина требует от него, чтобы он объяснил, что с ним произошло. В ответ «восставший» показывает кубик-головоломку и рассказывает, что этот предмет открывает дверь в мир запредельных наслаждений, превосходящих все человеческие ожидания. Когда герой в свое время решил головоломку, явившиеся существа из иного мира открыли ему эти наслаждения. «Боль и наслаждение. Неразделимые», – объясняет «восставший», почему его тело было разодрано в клочья.

«Я видел будущее хоррора. Его зовут Клайв Баркер» – эти знаменитые слова Стивена Кинга сделали карьеру упомянутого им автора. В родной Британии, где Баркер начал публиковаться, его сборники рассказов были оставлены без внимания. Но когда их в середине 1980-х издали в Америке с рекомендацией Кинга, Баркер не только прославился, но и смог воплотить свою давнюю мечту – снять шокирующий, провокационный, не похожий на хорроры того времени садомазохистский фильм ужасов, который был назван «Восставший из ада».

Клайв Баркер рано, еще в детстве, начал писать, но он не сразу нашел свой коронный жанр. Хотя он всегда обожал хорроры, как книжные, так и экранные, ему понадобилось время, чтобы осознать, что этот жанр предлагает ему наибольшую свободу и наилучшую возможность писать о том, о чем ему хотелось рассказывать читателям.

Почему именно хоррор, и, как правило, мистический, на грани и за гранью фэнтези? Потому что Баркеру, как гомосексуалисту, хотелось писать об «иных» – о тех, кто пугает и смущает обычных людей своей непохожестью на них. Оборотни, вампиры, демоны, маньяки предоставляли ему такую возможность. В мистических хоррорах Баркер мог аллегорически и метафорически описывать свои переживания или же изливать свои нестандартные фантазии, не погружаясь в политику и не заставляя читателей принимать или отвергать его сексуальную ориентацию. Правда, он никогда не скрывал свою «особенность». Но в начале 1980-х мир еще не был готов к популярному, успешному автору, который не только спит с мужчинами, но и посвящает этому книгу за книгой. Баркер же хотел, чтобы творчество было его профессией, а не хобби.

Когда рекомендация Кинга сделала его жанровой звездой, Баркер всерьез задумался о покорении кинематографа, которым он всегда интересовался не меньше, чем литературой. К тому времени у него в резюме уже были две режиссерские работы – экспериментальные хоррор-короткометражки «Саломея» (1973) и «Запретный» (1978). Однако свою жизнь в профессиональном кино Баркер начал как сценарист, сочинив малобюджетные мистические хорроры «Подземный мир» (1985) и «Царь зла» (1986). Обе картины были поставлены начинающим английским режиссером Джорджем Павлу, с которым Баркер как-то познакомился на вечеринке.

Первые киноопыты писателя донельзя его разочаровали – по той же причине, по какой фильмы обычно разочаровывают их сочинителей. Павлу снял тот фильм, который хотел и который смог снять, а не то кино, которое было у Баркера в голове, когда он сочинял сценарий. Для человека, который уже попробовал себя в режиссуре (как экранной, так и сценической), смотреть, как его произведение перекраивает под себя чужак, было пыткой. Причем не той приятной садомазохистской пыткой, какие Баркер позволял себе в личной жизни (он и экспериментировал дома, и посещал тематические клубы), а самой настоящей пыткой, которая приносит боль безо всякого наслаждения.

Осознав, что если он хочет видеть свое имя в титрах и не стесняться результата, то ему надо снимать кино самому, а не ждать милостей от случайных знакомых, Баркер решил, что его последнее на то время произведение – идеальный материал для первой самостоятельной экранизации. Так зародился проект, основанный на повести «Сердце в аду», которую в русских переводах обычно называют так же, как и снятый по ее мотивам фильм – «Восставший из ада».

Чем эта повесть была лучше других произведений Баркера? Во-первых, она была написана в тот момент, когда писатель работал над своими предыдущими сценариями, и Баркер учитывал выученные им уроки и не включал в повесть то, что было бы практически невозможно перенести на экран. Во-вторых, в ней было всего четыре основных персонажа, и ее действие развивалось в одном-единственном небольшом доме. А чем меньше съемочных площадок и ведущих актеров, тем дешевле обходится картина и тем проще ее снимать. Наконец, в-третьих, повесть освещала все любимые темы писателя: мрачные страсти, безжалостная кровавость, общение с потусторонним миром и нестандартная, шокирующая сексуальность. Так что это было отличное представление Баркера тем, кто смотрит фильмы, но не читает книги.

Несмотря на формальную простоту, «Сердце в аду» было сюжетно и психологически сложным произведением. Баркера никогда не прельщали распространившиеся в начале 1980-х нарочито «примитивные» хорроры про бессловесных или почти бессловесных маньяков («Хэллоуин», «Пятница, 13-е», «Кошмар на улице Вязов»). В его повести преступники были не монотонными воплощениями зла, а правдоподобными людьми – гедонистами, которые пожертвовали совестью и здравым смыслом ради плотских удовольствий. Фрэнк призывал потусторонних монстров, чтобы утолить свою жажду экстремальных наслаждений, а его любовница Джулия убивала мужчин, чтобы восстановить тело Фрэнка после садомазохистских «утех» в измерении сенобитов, служителей культа радикальных удовольствий. В свою очередь, Рори, муж Джулии и брат Фрэнка, оказывался невинной жертвой сластолюбивых родных, а Керсти, подруга Рори, мстила за погибшего приятеля и натравляла сенобитов на Фрэнка. «Почти что шекспировская драма!» – гордо рассказывал о своем сочинении Баркер.

Впрочем, адаптируя повесть для экрана, писатель все же отдал дать уважения популярным хоррорам того времени. Так, Керсти из подруги Рори превратилась в дочь Ларри (Рори был переименован), чтобы соответствовать жанровому штампу «последняя девушка» и обеспечить фильму больший сексапил. В свою очередь, сенобиты превратились в более зловещих, маниакальных существ, которые не предупреждают о том, какие именно наслаждения ждут на другой стороне, а сразу или почти сразу втыкают крючья в тех, кто решает кубик-головоломку, даже если бедняги понятия не имеют, кого они призвали. Кстати сказать, способ вызова сенобитов был для Баркера «приветом из детства» – его дед-моряк часто привозил внуку китайские головоломки.

Будучи не только талантливым писателем, но и способным художником, Баркер собственноручно нарисовал эскизы, иллюстрирующие его видение картины, и предложил проект основанной Роджером Корманом американской независимой студии New World Pictures. Мэтр малобюджетного кино к тому времени студию уже продал, но на ней и без него были люди, способные оценить потенциал проекта, и они почти сразу же согласились вложиться в «Восставшего из ада». Правда, студия могла предложить начинающему режиссеру лишь несколько сотен тысяч долларов. Но, на взгляд Баркера, этого было вполне достаточно для съемок картины без больших звезд, масштабных эффектов и киноэкспедиций. Собственно говоря, ему дали больше, чем Баркер надеялся получить, и в дальнейшем это позволило ему усложнить сценарий – например, включить в него не одного сенобита, а пятерых.

К тому времени когда Баркер подписал контракт с New World Pictures, у фильма уже был продюсер. Друг писателя, будущий английский режиссер Оливер Паркер («Одноклассницы», «Дориан Грей», «Агент Джонни Инглиш: Перезагрузка») знал ассистента режиссера по имени Кристофер Фигг, который хотел начать собственную продюсерскую карьеру. Когда Баркер и Фигг познакомились и подружились, Кристофер помог писателю спланировать будущую картину, подготовить ее бизнес-план и составить для студии пакет документов и творческих разработок, необходимых для того, чтобы проект был одобрен без проволочек.

Проект был официально запущен в начале 1986 года, и Баркер первым делом нашел мастера спецэффектов, который бы смог воплотить его замыслы так, чтобы за картину не пришлось краснеть перед зрителями (спецэффекты фильмов Павлу были разочаровывающе неубедительными). Этим мастером согласился стать Боб Кин – британец, который начал свою карьеру с самых первых «Звездных войн» и ко времени запуска «Восставшего» успел поработать над пятым и шестым эпизодами «Войн», «Темным кристаллом», «Круллом», «Бесконечной историей» и «Горцем». Это было потрясающее резюме, и Баркеру очень повезло, что Кин согласился с ним поработать. Впрочем, это было не только везение. Кин загорелся проектом, потому что ему было интересно сотрудничать с режиссером, наделенным бурной фантазией и могущим изобразить свои причудливые замыслы на бумаге. Кроме того, Кину, как патриоту, было приятно поддержать национальную индустрию, а не только работать на голливудские студии.

В «Звездных войнах» Кин трудился над Джаббой Хаттом и мастером Йодой, и это была отличная подготовка для создания сенобитов, гротескных монстров «Восставшего». Будь то почти человечные Пинхед («Гвоздеголовый») и Женщина, находящийся по полпути между человеком и чудовищем Толстяк или совершенно монструозные Щелкунчик и Инженер. Последнего не всегда включают в число сенобитов, поскольку он – урожденный демон, а не бывший человек. Но не будем вдаваться в детали фантастической Вселенной, которая была в полной мере разработана лишь в сиквелах «Восставшего», уже без участия Баркера. Также Кин и его напарник Джефф Портас создали грим для Фрэнка, который проводит большую часть фильма в виде кошмарного человека без кожи.

Придумывая облик и наряды сенобитов, Баркер вдохновлялся как своими фантазиями, так и теми экспериментами с пирсингом, модификацией тела и садомазохистскими костюмами, которые ему доводилось видеть в фетиш-клубах Нью-Йорка и Амстердама. Хотя сенобиты были явно разделены по половому признаку, Баркер хотел, чтобы они получились хотя бы отчасти андрогинными, существующими за пределами обычного представления о поле и сексуальной ориентации. Сильнее всего этого проявилось в образе Женщины, говорящей неестественно низким голосом и более заинтересованной в пытках Керсти, чем ее «товарищи», охотящиеся за Фрэнком.

Стоит отметить, что образ Пинхеда начал зарождаться задолго до написания «Сердца в аду». Баркер еще в 1973 году, в возрасте 20 лет, сочинил и поставил пьесу «Охотники в снегу», где его школьный друг Даг Брэдли сыграл Голландца, потустороннего палача и пыточных дел мастера. Когда же Баркер работал над короткометражкой 1978 года «Запретный», он снял для фильма доску с вбитыми в нее гвоздями, потому что ему нравилось, как играют тени гвоздей при движении направленного на доску света. Пинхед был сочетанием двух этих идей – палач из иного мира, утыканный расположенными в геометрическом порядке гвоздями. При желании в нем можно было разглядеть намек на Иисуса в терновой короне. Но, конечно, Пинхед был ближе к Антихристу.

Когда Баркер начал распределять роли, Пинхеда никто не хотел играть. Слишком уж неудобным и неприятным был его грим. Поэтому режиссер обратился за помощью к своим друзьям, Дагу Брэдли и упомянутому выше Оливеру Паркеру. У него были для них две роли: эпизодический грузчик, помогающий Ларри и Джули с переездом, и кошмарный сенобит. Оба хотели сыграть грузчика (роль была крошечной, но актеру предстояло появиться в кадре без грима – отличный шанс покрасоваться перед зрителями!), и когда они разыграли между собой эти роли, короткую спичку вытянул Брэдли. Как же он позднее удивился, когда осознал, что изобразил одного из «иконических» монстров западного кино и что Пинхед обеспечил его работой на годы вперед!

Сенобита-женщину также не пришлось долго искать – ее согласилась сыграть Грейс Кирби, кузина Баркера. В свою очередь, Толстяка изобразил Саймон Бэмфорд, а Щелкунчика – Николас Винс (Инженер был огромной куклой, созданной командой Кина). Все они были хоть и неизвестными, но профессиональными актерами. Обычно подобные роли получают каскадеры, но Баркер хотел, чтобы даже молчаливых персонажей изображали люди, привычные к крупным планам. У Пинхеда и Женщины же были реплики, и Баркер считал, что только опытные актеры могут придать убедительность этим странным и, что греха таить, потенциально смехотворным персонажам.

Тем большее внимание режиссер уделял распределению основных ролей. Самая важная из них, как обычно, досталась самому известному из актеров, занятых в проекте. Американец Эндрю Робинсон, в 1971 году ярко дебютировавший в кино в роли серийного убийцы в «Грязном Гарри» и после этого преимущественно снимавшийся в телесериалах, получил роль незадачливого Ларри, а также Фрэнка в кульминационных сценах фильма (перед началом кульминации злодей убивает брата и напяливает на себя его кожу, так что роль в этот момент переходит к другому актеру).

Зловещую Джулию изобразила англичанка Клэр Хиггинс, талантливая театральная исполнительница, которая в то время регулярно появлялась в британских телесериалах. Фрэнка до его низвержения в ад сыграл англичанин Шон Чэпмен, ранее засветившийся в «Подземном мире», а роль Фрэнка-скелета досталась телевизионному актеру Оливеру Смиту. Почему Чэпмен не продолжил играть злодея? Потому что если бы на него нацепили «скелетный» грим Фрэнка, похожий по конструкции на доспехи, злодей получился бы здоровенным громилой. Чтобы персонаж сохранил свой худощавый облик, под его гримом должен был скрываться почти что дистрофик – такой, как Оливер Смит. Поэтому Восставшего в фильме играли три разных актера.

Наконец, роль Керсти, дочери Ларри и падчерицы Джулии, сыграла американская дебютантка Эшли Лоренс, которая понравилась Баркеру умением плакать по команде. Конечно, привлекательная и свежая внешность 20-летней девушки тоже сыграла свою роль. Актриса была изрядно шокирована, когда режиссер на пробах дал ей вводную: «Тебя пытается изнасиловать и убить твой дядя, который напялил на себя кожу твоего отца», но чего не изобразишь ради главной роли!

Чтобы сэкономить на сооружении декораций, значительная часть картины снималась в реальном лондонском доме в округе Доллис-Хилл. Его удалось арендовать за небольшую плату, поскольку дом был выставлен на продажу после того, как в его гараже произошло самоубийство, и, разумеется, такой дом никто не хотел покупать. Правда, экономия вышла Баркеру боком. Он не мог, как это обычно делается на студии, передвигать стены, чтобы освобождать место для камеры и съемочной группы. Поэтому многие сцены можно было снять лишь с одной-двух точек – других мест для камеры в сравнительно маленьких комнатах просто не было.

Впрочем, на лондонской студии The Production Village также было особенно не развернуться. У Баркера не было средств на аренду грандиозных павильонов, и потому он снимал в маленьких залах, отличающихся от помещений реального дома лишь тем, что там можно было лить бутафорскую кровь и размещать приспособления, необходимые для сложных спецэффектных сцен.

Понятно, по ходу съемок Баркер никого не пытал, и садомазохистские фрагменты создавались с помощью бутафорской плоти и прочих ухищрений команды Кина. Но актерам все равно приходилось трудно. Исполнители ролей сенобитов перед каждой съемкой часами просиживали в гримерных креслах, а Винс и Бэмфорд, кроме того, ничего не видели после наложения грима (он закрывал им глаза). Поэтому их приходилось водить по съемочной площадке за ручку.

Хуже всего пришлось Чэмпену и Робинсону. Первого для сцены, в которой Фрэнк вспоминает свои пытки, подвесили вверх ногами и раскрутили, поливая бутафорской кровью. Бедного актера после этого вырвало – еще до того, как его успели снять с подвеса. Робинсон же для съемок кульминационных сцен часами висел как Кощей, подвешенный на цепях. Его нельзя было снять даже на время обеденного перерыва.

Неприятно было и сниматься в обществе тараканов и личинок, необходимых для ранних сцен фильма. Тараканы, кстати, в фильме были импортными, американскими, поскольку английские тараканы выглядят не так представительно. Их держали в холодильнике, чтобы они не разбежались (низкая температура затормаживает насекомых). Также в фильме участвовали механические крысы, которых пришлось представить Обществу защиты животных в кино, дабы оно убедилось, что создатели эффектов не вскрыли реальное животное для сцены, в которой Фрэнк сдирает с крысы шкурку.

К счастью для звезд картины, они, по крайней мере, не страдали от профессиональной холодности окружающих. Картину снимала крошечная группа, многие в ней были давними знакомыми Баркера, и атмосфера на площадке была почти семейная. Холодок ощущался лишь между Хиггинс и Лоуренс. Актрисы (особенно более опытная Хиггинс) так вжились в свои роли, что и за пределами съемочной площадки чувствовали себя как мачеха и падчерица, а не как коллеги.

Хотя фильм был тщательно продуман и спланирован до начала съемок, в нем все же нашлось место для импровизаций. Так, сцену, в которой окровавленный Фрэнк сидит и курит сигарету, Баркер придумал на ходу, когда увидел, как Смит в гриме расслаблялся с сигаретой между дублями. Финальные же слова злодея «Иисус прослезился» (Jesus wept) были придуманы Эндрю Робинсоном взамен сценарного «Иди к черту!» (F**k off!). Эта фраза из 11-й главы Евангелия от Иоанна – самый короткий стих Библии на английском языке, и потому она хорошо известна людям, получившим религиозное образование. В Англии, Ирландии и Австралии ее порой используют как проклятие, если не хотят произносить «неприличные» слова.

Когда основные съемки были завершены, Баркер показал черновой монтаж инвесторам из New World Pictures, и те пришли в такой восторг, что увеличили бюджет и позволили Бобу Кину создать дорогостоящую и технически сложную сцену «возрождения» Фрэнка из капель крови его брата (в первоначальной версии сценария это событие подразумевалось, но почти не показывалось). Взамен они потребовали, чтобы картина была переозвучена американскими актерами с американским выговором. Прокатчики полагали, что им трудно будет сделать американским хитом ленту, где все говорят как лондонцы и где действие развивается в Англии. Пересъемок не понадобилось – картина ничем, кроме голосов персонажей, не намекала, где живут герои.

Помимо руководства съемками Баркер также непосредственно приложил руку к спецэффектам «Восставшего». Сверкающие в финальных сценах голубые и желтые молнии, испускаемые кубиком-головоломкой, были нарисованы режиссером и греческим аниматором Ником Ксипнитосом. Дело в том, что к тому времени бюджет ленты иссяк, а работу надо было срочно заканчивать. Так что Баркер работал бесплатно и сверхурочно, на выходных.

Последней преградой на пути к зрителям стало столкновение фильма с присуждающей рейтинги организацией MPAA. Чтобы получить рейтинг R, Баркер сократил несколько особенно кровавых и жутких сцен (в частности, финальный «взрыв» тела Фрэнка) и переснял секс-сцену между Фрэнком и Джулией, поскольку изначально она содержала удары по ягодицам и анальный секс. Как обычно, у цензоров было меньше претензий к тому, как людей убивают в кино, чем к тому, как они занимаются любовью.

«Восставший из ада» вышел в английский прокат 11 сентября 1987 года, а в американский прокат – ровно неделю спустя, 18 сентября. При бюджете в 1 миллион долларов фильм заработал 14,5 миллиона, что было отличным результатом для подобного кино, вышедшего на излете хоррор-бума 1980-х, когда и критики, и зрители начали уставать от фильмов о крови и боли.

Профессиональные оценки «Восставшего» в то время были зачастую негативными, а отзыв знаменитого критика Роджера Эберта был попросту разгромным. Главная предъявляемая к фильму претензия заключалась в его неправдоподобии (Ларри живет в небольшом доме и не замечает, что на чердаке прячется окровавленный скелет?!), но с каких пор «готический» хоррор нуждается в подчеркнутой реалистичности? Картину режиссера-дебютанта надо было не ругать за неизбежные промахи Баркера, а хвалить за причудливость и насыщенность повествования, за его мрачную атмосферу, за не всегда предсказуемые сюжетные повороты, за заигрывание с провокационными темами вроде садомазохизма, которые в то время только начинали проникать в экранный мейнстрим… И за великолепную игру Клэр Хиггинс в роли Джулии, одной из самых зловещих женщин всего кино 1980-х.

В отличие от журналистов, поклонники хорроров оценили ленту по достоинству. Ее прокатные сборы и продажи на видео позволили уже в 1988 году выпустить сиквел и в дальнейшем снять еще семь картин, последняя из которых вышла в 2011 году. Правда, лишь четыре первых серии «Восставшего» добрались до кинопроката. Все остальные выходили только на видео, и потому цикл многократно уступает по сборам другим известным хоррор-сериалам.

Тем не менее «Восставший из ада» – это определенно жанровая веха, и картина по праву подарила языку киноманов цитату о неразделимых боли и наслаждении. Тогда, в 1987 году, такие слова с экрана можно было услышать лишь из уст убийцы и злодея. А сейчас… Сейчас садомазохизм – тема романтического супербестселлера «Пятьдесят оттенков серого», где нечто вроде слов Фрэнка произносит Кристиан Грей, герой эротических фантазий миллионов читательниц. BDSM проделал большой путь от презрения до признания, и «Восставший из ада» приложил к этому руку. Или, точнее, цепи с крючьями. Которые убивают и дарят наслаждение, запредельное и невероятное.