Понаехали тут!

Пришельцы всегда были моей навязчивой идеей. Когда я был маленьким, я тусовался в библиотеке Брикстона, и пока моя мама занималась, я убивал время, читая энциклопедии об НЛО. Они стояли не в отделе художественной, а в отделе справочной литературы, и я считал, что в них говорится о событиях, которые происходили на самом деле. Поэтому в детстве я верил, что столкновение с инопланетянами – лишь вопрос времени.

Тогда же, в начале 80-х, выходило много фантастического детского кино – Спилберг, Лукас. Одновременно появилось множество видеопрокатов с самыми разными кассетами. Двенадцатилетний пацан типа меня мог посмотреть в кино «Инопланетянина» и «Империя наносит ответный удар» и быть от них в полном восторге… а потом взять в прокате «Пожирателей плоти» или «Экстерминатор» и навеки травмировать свою детскую психику. Возможно, именно поэтому сейчас выходит столько фильмов о пришельцах. Наверное, целое поколение режиссеров сейчас прорабатывает схожий детский опыт.

Я прожил всю жизнь в Стокуэлле и Брикстоне, не считая двух лет в Клеркенуэлле. Помню, что во время первых беспорядков в Брикстоне я сидел в своей комнате и инсценировал «Супермена 2» с игрушечными героями, а за два квартала от меня люди поджигали машины. Мне было несколько не по себе, и чтобы отвлечься, я погрузился в мир генерала Зода. Потом, когда мне уже было двадцать, я сильно увлекся джазом и «джазовыми» сигаретами и проводил много времени в, скажем так, джазовых местах. Боюсь, что Брюис из «Чужих на районе» (Люк Тредэвей) больше всего похож на тогдашнего меня.

Идея «Чужих на районе» родилась после того, как меня ограбили на улице. Ребята, которые на меня напали, были совсем мальчишками, сильно напуганными к тому же. И хотя все закончилось очень быстро, это событие сильно на меня повлияло. Мне вообще нравится этот район Лондона, и впервые со мной там случилось что-то плохое. В итоге мне пришли в голову две вещи. Во-первых, я захотел найти этого паренька и поговорить с ним. Он ведь наверняка был местным. Мы, наверное, проходили мимо друг друга на улице. Мы, наверное, проходили в «Call of Duty» один и тот же уровень. А во-вторых, я начал фантазировать на тему «что было бы, если в ограбление вмешались бы внеземные силы».

Еще меня поразило, что эти подростки в капюшонах и масках выглядели на редкость кинематографично, как ниндзя или бандиты в вестернах. Район, где они жили, был похож на футуристическую космическую станцию, со всеми этими галереями и коридорами. Их велосипеды и мопеды напомнили мне «Инопланетянина» и гоночные свупы из «Возвращения джедая». А их жаргон был похож на современную версию надсата из «Заводного апельсина». Так у меня и начала оформляться идея фильма о «монстрах на районе».

Но я знал, что над историей еще надо поработать, особенно над языком. Поэтому я несколько месяцев проводил семинары для групп молодежи из Южного Лондона, на которых рассказывал свой сюжет и наблюдал за реакцией. Мне хотелось, чтобы поведение и диалоги в фильме были как можно более реалистичными. Под конец я очень проникся сочувствием к этим ребятам, хотя некоторые из них понатворили дел.

Отчасти фильм – черная комедия, но я не стремился к тому, чтобы там были шуточки на каждом шагу. Мне хотелось сделать его в первую очередь страшным и захватывающим, чтобы смех служил разрядкой. Мы с оператором Томом Таунендом пересмотрели множество фильмов о подростковых бандах, чтобы понять, как лучше снимать таких пацанов. Примерами для нас были «Изгои», «Бойцовая рыбка» и «Через край». Смотрели и кучу фильмов о монстрах, типа «Хищник», «Дрожь земли». Но больше всего мы ориентировались на Джона Карпентера и Уолтера Хилла, в частности на «Нападение на 13-й участок» и «Воинов».

Работа в «Шоу Адама и Джо» дала мне отличную возможность протащить свою любовь к кино в телевизионное скетч-шоу. У нас был персонаж Кен Корда – пародия на пафосных режиссеров, а еще мы снимали «ремейки» известных фильмов с мягкими игрушками вместо актеров. Мы изучали фильм, писали сжатую версию сюжета и потом по возможности точно реконструировали его в картонных декорациях и с миниатюрной системой освещения. Мы часто запирались на всю ночь, вооружались клей-карандашами, включали музыку и снимали до рассвета. Очень здорово, когда сам все контролируешь и сам себе начальник, но это, конечно, полная противоположность работе с настоящей съемочной группой.

Самое главное отличие – на съемках настоящего фильма вокруг тебя целая толпа опытных киношников, которые обслуживают твою идею. Они уже много лет делают по нескольку фильмов в год, а ты – новичок. Тем не менее, тебе надо ими руководить и попытаться заслужить их уважение. Признаться, поначалу я вел себя довольно глупо. Был долгий период препродакшна, и тут вдруг – раз, первый день съемок моего первого фильма. Я начал раздавать команды направо и налево в попытках руководить всей площадкой сразу. Пришлось Нире Парк, продюсеру, отвести меня в сторонку и объяснить: «Джо, этим занимается первый ассистент режиссера».

Первые пять недель мы снимали по вечерам. Мне это нравилось, было похоже на какие-то шалости после школы. И нам очень повезло с кастингом. У нас были замечательные, уже известные актеры, например, Джоди Уиттакер в роли медсестры по имени Сэм, и Ник Фрост в роли драгдилера, который живет на верхнем этаже и ухаживает за растениями, как Брюс Дерн в «Молчаливом бегстве». Но больше всего мне понравилось работать с ребятами. У нас была группа потрясающих молодых актеров, отобранных из сотен кандидатов. Некоторые из них вообще нигде не играли до этого. Они очень прониклись идеей фильма, помогали в разработке финальной версии сценария, их энтузиазм и увлеченность заряжали энергией всю съемочную группу.

Мне кажется, невозможно представить себе, каково это заниматься постановкой фильма, пока сам не попробуешь. Меня всегда восхищало, с каким уважением Эдгар (Райт, продюсер – EMPIRE) относится к другим режиссерам. Я раньше любил охаивать фильмы вдоль и поперек, как народ на форумах Ain't It Cool. Но надо очень постараться, чтобы заставить Эдгара плохо отозваться о чем бы то ни было. И я только сейчас понял, почему. Даже если ты снимаешь самое говенное кино в мире – это все равно адская работа. Она съедает все – домашний быт, личные отношения. Я пытался параллельно с работой над фильмом делать радиопередачу на BBC 6 Music, но только заимел проблемы со здоровьем. Потому что кино – это круглосуточно. А если ничего не получилось, то виноват только ты сам.

Адам (Бакстон – вторая часть дуэта «Адам и Джо» – EMPIRE) тоже принимает участие в фильме – куда же без него – он озвучивает документалку, которую показывают по ТВ. Я люблю работать с Адамом, хотя нам полезно порой отдыхать друг от друга. У него много собственных проектов, однако, думаю, нам обоим нравится, что мы всегда можем укрыться в объятиях друг друга. Он, кстати, одним из первых читал сценарий, и ему понравилось. Сказал, что напоминает те фильмы, которые мы вместе смотрели подростками.

Летом мы опять возвращаемся на 6 Music, но сначала я должен закончить работу над «Человеком-муравьем» с Эдгаром. С Marvel очень хорошо работается, они полны энтузиазма и поддерживают все начинания. Мне кажется, люди часто представляют Голливуд таким бездушным конвейером по производству сосисок, где сидят циничные уроды и штампуют эти сосиски. Но все, с кем посчастливилось познакомиться мне, очень болеют за свое дело и хотят, чтобы их сосиски были самыми вкусными. Питер Джексон во время работы над «Тинтином» рассказал, что они с Фрэн Уолш никогда не прекращают работу над сценарием. Ты дорабатываешь его на съемках, во время монтажа, во время озвучивания. Постоянно пытаешься улучшить историю.

Мне по-прежнему приходится щипать себя, чтобы поверить, что я на самом деле повстречал всех этих людей. Самым странным было показывать Стивену Спилбергу свой вариант песни «Quantum of Solace». Кэтлин Кэннеди сказала: «Джо, покажи Стивену свои клипы на YouTube…», а я такой: «Господи, что же показать-то?» Ну, вот и включил ему «Sauntum of Quolace». Ему понравилось. Но было слишком длинно, он уже перестал смеяться, а песня все еще не кончилась…