Рецензия на фильм «Последний человек на Земле»

Герой просыпается по звонку будильника, натягивает штаны, чистит зубы, варит кофе, слушает новости трехгодичной давности, записанные на магнитофон. Садится в машину. Едет за покупками. Днем на улице – ни одной живой души. Ночью – сплошь живые трупы, отдаленно напоминающие родителей, детей, друзей, врагов, бывших любовниц, копов, соседей по площадке и кассирш из супермаркета. Вряд ли эти зомби оценят, как важно для последнего человека на Земле чистить зубы по утрам, поддерживая свою легенду. Перед сном можно подстрелить парочку, если повезет.

Читать дальше…

Апокалиптичный вариант праздника непослушания, о котором все мечтали в детстве: просыпаешься прекрасным утром, когда вокруг все умерли, и первым делом --- в магазин. Хватай, что хочешь и в любом количестве. "Последний человек на Земле" – самая простая (все спецэффекты можно свести к отсутствию людей в кадре – кроме одного) и живописная аллегория человеческого одиночества в истории кино. В последние полвека ее эксплуатируют довольно часто. После фильма с Винсентом Прайсом 1964 года, нынешняя «Я – легенда» /I Am Legend/ (2007) – уже третья экранизация одноименного романа Ричарда Мэтисона (того самого, по чьему рассказу Спилберг сделал свой первый фильм «Дуэль» /Duel/ (1971) – пустынный роуд-муви, и тоже аллегорию одиночества). Вторая, «Человек Омега» /Omega Man, The/ (1971), датируется 1971-м. Историю вопроса можно продлить и дальше. В 1924-м вышла немая антиутопия "Последний человек" /Last Man on Earth, The/ (1924), где зловещая эпидемия испанки приводит к окончательной победе суфражисток: президентом США в фильме становится дама, а к последнему мужику, сохранившему репродуктивную способность после гриппа, выстраивается астрономическая очередь. Если копнуть еще глубже, то изобретателем "последнего человека", как и много чего другого в современной сайнс-фикшн, окажется Мэри Шелли, написавшая роман с таким названием, действие которого происходит в конце 21 столетия. Его экранная интерпретация с террористами, сибирской язвой, зомби-вампирами и молодым ученым-вирусологом тоже выходит в этом году. Круг, таким образом, замкнулся.

"Последний человек" – тайный герой Нового времени, гибрид мрачных пророчеств вирусологии и романтизма. Но в его нынешнем и самом радикальном виде – "все умерли, а я один остался" – он оформился лишь при появлении двух важных факторов: оружия массового поражения и окончательного торжества консюмеризма. То есть как раз в 50-х, когда Мэтисон написал свой роман, и середине 60-х, когда закончился Кубинский кризис, и Винсент Прайс сыграл последнего человека на Земле. Что сделает человек старой допотребительской формации, умри в один день все его братья по разуму от какой-нибудь злостной лихоманки? Обреченно сольется с природой, где в лучшем случае будет окучивать брюкву палкой-копалкой. Человек новой формации невозмутимо продолжит делать то же, что всегда – вставать по звонку, ездить на машине, слушать новости и заниматься шопингом. Рутина после апокалипсиса – фирменное блюдо сериала о последнем человеке, с нее начинается каждая экранизация романа Мэтисона. Лишите героя этих приятных глупостей, и человеческую комедию можно завершать, как в "Бегстве мистера «Бегстве мистера Мак-Кинли» (1975)" – советской трактовке "Last Man on Earth".

Первая экранизация "Я – легенда" сильно пострадала от нелепой режиссуры (писатель даже снял свое имя с титров) и полностью держалась на великом Винсенте Прайсе – как всегда безупречном. Однако и она, и ее литературный источник впервые соединили в одном флаконе то, что раньше принято было рассматривать отдельно – антиутопию и зомби-хоррор. Будущий реформатор зомби-вселенной Джордж Ромеро, создавая «Ночь живых мертвецов» /Night Of The Living Dead/ (1968), вдохновлялся "Последним человеком на Земле" много больше, чем экзотичными страшилками про вуду-колдунов или инопланетянами, воскрешающими мертвецов по «Плану 9 из открытого космоса» /Plan 9 From Outer Space/ (1959). Этой линии придерживаются и новейшие ответвления "Я – легенды" – «Обитель зла» /Resident Evil/ (2002) и «28 дней спустя» /28 Days Later…/ (2002). Впрочем, развивался и альтернативный вариант истории о последнем человеке, где не было никаких зомби. За пять лет до фильма с Прайсом выходит "Мир, плоть и дьявол" /World, the Flesh and the Devil, The/ (1959), где по вымершему Нью-Йорку эффектно гонял на машине молодой афроамериканец Хэрри Белафонте – прямая предтеча Уилла Смита. Фильм безусловно повлиявший на выбор новой натуры для последней экранизации романа Мэтисона, чья история разворачивалась в Лос-Анджелесе. А через год Роджер Корман сделает "Последнюю женщину на Земле" /Last Woman on Earth/ (1960), первый прототип «Остаться в живых» /Lost/ (2004), рассмотрев, как будет выглядеть любовный треугольник на изолированном карибском курорте после предполагаемого конца света. В том и другом прослеживается идущая от Шелли романтическая линия.

В книге Мэтисона герой погибает, так и не сумев найти противоядие и сдержать напор новой расы, сумевшей приспособиться к вирусу без его помощи. Если выстроить в ряд все кинотрактовки романа, то окажется, что каждая из них вкладывала в финал все больше оптимизма. В этом смысле большую верность первоисточнику сохраняют не они, а еще более радикальные истолкования "Last Man on Earth", как, например, "Тихая земля" /Quiet Earth, The/ (1985) новозеландца Джеффа Мерфи – маленький научно-фантастический шедевр середины 80-х, где одиночество последнего разума на планете доводится до логического предела. Или «Искусственный разум» /Artificial Intelligence: AI/ (2001), где последним человеком оказывается робот, одержимый главной человеческой слабостью – стремлением окружить себя живыми людьми.

И готовым ждать этого счастливого момента хоть вечность.