Рецензия на фильм «Экзистенция»

Летающая рептилия с двумя головами, разноцветные лягушки, которых режут на компьютерные детали, пистолет, стреляющий человеческими зубами.

Красивая молодая женщина с симфоническим именем Аллегра Геллер вытаскивает из превращенного в сумку горнолыжного ботинка ком живой, розовой и, кажется, теплой на ощупь плоти, разматывает выходящую из этой мясной машины кишку, слюнявит свободный конец и вставляет его как штекер в крохотное отверстие на своей спине. Присосавшийся к позвоночнику кусок плоти внезапно потягивается и оживает, сладострастно повизгивая. Женщина в дремотной нирване закрывает глаза. Два месяца назад вышла «Матрица», добро пожаловать в eXistenZ.

В 1999 году, на краю миллениума признанный специалист по части мутаций Дэвид Кроненберг перешел важную для себя черту. Завершил превращение, за ходом которого его зрители следили больше двадцати лет. Деформация всегда была главной его темой. В 70-х его волновал сам факт превращения повседневности в кошмар, реальности в сновидение: кровососущая подмышка из «Бешеной», обезумевшие от похоти обыватели из «Судорог».

В 80-х он утверждал, что чудовищ рождает сон разума. Реальность искривлялась под воздействием беспокойного подсознания: телепродюсер запускал в теплый живот ожившую видеокассету, разбушевавшийся сканнер взрывал мозги оппонента одним усилием мысли, физик обнаруживал вместо себя в зеркале муху. Подсознание требовало усовершенствования плоти. И плоть подчинялась. К девяностым границы тела перестали существовать.

Пластическая хирургия (не зря Мартин Скорсезе однажды заметил, что «Кроненберг похож скорее на хирурга с Беверли-Хиллз, чем на кинорежиссера») вкупе с цифровой революцией приучили человека разумного наблюдать за метаморфозами, которые переживает его тело, скорее с прохладным любопытством, чем с содроганием. В «Связанных насмерть» стерильные врачи упивались красотой внутренних органов, в «Автокатастрофе» истощенные буржуа наслаждались зрелищем металла, вплетенного в кожу и кости. При всем внешнем сходстве «Экзистенции» с прошлыми фантазмами Кроненберга – за что спасибо постоянной его соратнице, художнику Кэрол Спир – речь в этом фильме идет о метаморфозах совсем не телесных.

С податливым телом уже давно все можно – биопорты в позвоночнике прорубают прямо на бензоколонках, и подключенный к центральной нервной системе игровой плагин Аллегры Геллер работает уже не с плотью, а с сознанием. «Экзистенция» – это попытка вычислить предел для человечности, очистить человека от шелухи. Когда именно человек перестает быть человеком: перестав ощущать под пальцами реальность или перестав отличать реальное от нереального? Виртуальный мир в «Экзистенции» настолько вещен и правдоподобен, что даже заползающие в кадр сюрреалистические насекомые и земноводные не могут уверить в его невозможности. Как в такое можно играть? Кто смог бы играть в такое? Ответ зашифрован в названии этой картины, спродюсированной этническими венграми Робертом Лантошем и Андрашем Хамори.

По-венгерски «isten» – «Бог», стало быть, «eXistenZ» – это Бог, застрявший между двумя последними буквами английского алфавита, как раз на месте Y. Why? – Because. Летающая рептилия с двумя головами, разноцветные лягушки, которых режут на компьютерные детали, пистолет, стреляющий человеческими зубами. Дэвид Кроненберг, кажется, сумел справиться с очень сложной задачей: он перекроил не отдельного человека, а целый мир. И теперь, когда превращение закончено, в нем могут комфортно расположится холоднокровные герои Ральфа Файнса и Вигго Мортенсена из «Паука», «Оправданной жестокости» и «Порока на экспорт».

Осознав себя мухой, естествоиспытатель Сет Брандл сказал: «Мы, насекомые, очень жестоки, безжалостны и никогда не идем на компромиссы». После «Экзистенции» под его словами сможет подписаться любой персонаж канадского режиссера, внезапно ударившегося в реализм.