Рецензия на фильм «Волшебная страна»

Странный фильм Марка Форстера "Волшебная страна" смотрится со скучающим видом, но без желания уйти, по окончании вызывает сдержанное рыдание у грубых мужиков, зрительницы в открытую прячут носы в платках, а дети ничего не понимают, хотя все вроде бы про них. Странность порождена отсутствием четкой жанровой принадлежности.

Когда в Голливуде что-то называют "драмой", это значит, как правило, что кто-то сквозь мрачный триллер ("Таинственная река" /Mystic River/ (2003)) или криминальную комедию ("Великолепная афера" /Matchstick Men/ (2003)), или биографический мюзикл ("Рэй" /Ray/ (2004)) пытается прорваться хоть к какому-то смыслу. Марк Форстер ("Бал монстров" /Monster's Ball/ (2001)) – пожалуй, единственный, кто не прорывается, но, будучи урожденным европейцем, знает драму как самостоятельный жанр, для него присутствие смысла – необходимое и достаточное условие. Просто в Голливуде, где звездная система и бюджетный подход, это кажется странностью. От сути в "Волшебной стране", таким образом, несколько даже отвлекают стиль ретро с дорогими костюмами, Джонни Депп, Кейт Уинслет, Дастин Хоффман и Джули Кристи – они вечно сами по себе.

На самом же деле, если оставить Голливуд в покое, у Форстера ничего странного, все очень правильно. Джонни Депп в жизни, не забудьте, уединенно живет в южно-французской деревне и делает детей Ванессе Паради. За околицу вылезает давно уже не за деньгами, но лишь по собственному желанию. Кейт Уинслет моложе и деятельней, но тоже рожает каждому из мужей. Поэтому реальная история шотландского драматурга начала прошлого века Джеймса Барри, сочинившего "Питера Пэна" после знакомства с семьей английской аристократки Сильвии дю Морье, где детей было целых четверо, лично важна для обеих сыгравших ее кинозвезд. Для них это был повод поговорить о своем, насущном, хотя именно из-за насущности история в фильме существенно отличается от реальной. Не был Барри таким красавчиком, как Депп, и Сильвия не была поначалу вдовой, как Уинслет, но Форстер элементарно стремится к полной нормальности. Нормальность – условие драмы, необходимое и достаточное.

После провала очередной своей пьесы Барри знакомится в парке с четверыми мальчишками и собакой, а затем и с их матерью. Начинают общаться. Овдовевшая Сильвия сильно бедствует, Барри ей помогает и тратит на это все больше и больше времени. Перевозит новых друзей на лето на свою дачу. Ему с мальчишками хорошо, ему понятно, как их оттаять после смерти отца. Заодно в голове возникает идея новой пьесы, детской, волшебной и необычной для публики, и драматург ее пишет. Однако на отношения молодого женатого мужчины с бедной многодетной вдовой совершенно неадекватно реагируют сначала ее мать (Джули Кристи), затем его жена (Рада Митчелл), а затем и широкая общественность. Его подозревают в адюльтере, педофилии и всех смертных грехах. На самом деле это Кристи больше любит "все, как у людей", чем собственную дочку, так же как Митчелл больше любит себя, чем собственного мужа. Барри и Сильвия при этом – абсолютно интеллигентные люди. Когда дальше выясняется, что она тоже скоро умрет от рака, он плюет на общественное мнение и берет на себя облегчить детям этот ужас. Его детская пьеса становится знаменитой, дети не то, что счастливы, но хоть жизнеспособны. Только жена уходит. В конце концов, он так и будет опекать любимых мальчишек, и пусть все бабки на свете считают любовь порочной.

Бабки – они неинтеллигентные, а вообще "Волшебная страна" не имеет никакого отношения к Майклу Джексону и его нескончаемым судам. На экране ни Депп, ни Уинслет не зацикливаются на слухах, в их мирное время у интеллигентов другие проблемы. Фильм – даже не о том, "что значит взрослеть и брать на себя ответственность", как заявил сценарист Дэвид Маги. Фильм – о восприятии смерти на протяжении жизни. Только в детстве смерть осознается прямо, а взросление означает набор фиговых листков, чтобы уклониться от этой прямоты. Взрослые от детей отличаются лишь наработанным опытом закрывать на смерть глаза, и сочиненная Барри сказка о Питере Пэне, никогда не взрослеющем мальчике, показала как раз, что фиговые листки есть листки и не больше. В фильме при всей дороговизне нет спецэффектов, которые вроде бы провоцирует "Питер Пэн". Дело здесь не в дотошности изображения театральной машинерии начала прошлого века. Полеты на ниточках на сцене театра, которым командует Дастин Хоффман – из той же серии, что дачные переодевания Барри для семейного спектакля. Простыня вместо занавеса. Усы, нарисованные углем. Деревянные сабли.

Сплошная условность жизни, так бережно пестуемая Марком Форстером, в свете смысла его новой драмы показывает одно: откуда берутся венки на похоронах, гробы с оборками, траурные повязки на рукавах и вообще все игрушки, окружающие смерть.

Ряд можно продолжить вне фильма: зачем нужны платные плакальщицы, что традиционно должно быть на поминальном столе, сколько месяцев длится траур. Всю жизнь хотелось понять, почему в гроб бросают букеты живых цветов. Из "Волшебной страны" это тоже понятно – чтобы скрыть под ними покойника. "Питер Пэн" сочинен вовсе не для детей, которым пора взрослеть, а для взрослых, которые ни за какие коврижки не помнят в себе ребенка.

Текст: Екатерина Тарханова