Рецензия на фильм «Жажда»

Четырех молодых людей, разбросанных по московским спальным районам, объединяет пережитый вместе страшный эпизод Чеченской войны – попав под огонь боевиков, они едва выжили. Война сделала их братьями, но она же и сломала их веру в жизнь. Каждый справляется с мирной жизнью как может, кто-то пьет, кто-то разбивает в кровь кулаки, кто-то катится вниз по наклонной. Особенно тяжело приходится Константину, лицо которого обезображено ожогами войны. Но и он еще не потерян для общества окончательно, ведь душа его, в отличие от тела, осталась прежней.

Как бы страшно это ни звучало, но война всегда была катализатором для творчества. Она не просто обнажала нерв, раскаляла чувства и заставляла ценить жизнь. Пережившие войну люди становились иными на каком-то ментальном уровне, их отношение к миру, к своей жизни, к каждой проведенной на белом свете секунде становилось совершенно иным. Безусловно, это отражалось и в кинематографе – вспомните, какую плеяду великих советских актеров и режиссеров породила Великая Отечественная. А какими творческими взрывами обернулся Вьетнам для Голливуда! Просто новая эпоха! Нашла свое отражение в западном кино и совсем недавняя иракская кампания. У России есть своя свежая рана – Чечня, военные действия в которой еще долго будут расходиться кругами по воде.

Одной из самых распространенных тем фильмов о тех, кто вернулся из горячих точек, снятых теми, кто знает о войне не понаслышке, является проблема адаптации военного человека, хлебнувшего страшного, в мирной жизни. Как перестать втягивать голову в плечи при каждом громком звуке, как перестать видеть в каждом врага, как отвлечься от мыслей о боях и смерти, чье ледяное дыхание пришлось почувствовать на себе в бою? А кроме того, как отвыкнуть от того адреналина, который давал бой, того кристально чистого ощущения пика своей жизни в тот момент, когда рядом свистят пули и рвутся снаряды? «Жажда» рассказывает именно об этих парнях, о тех, кто вернулся в тихую московскую квартирку на окраине, но сердцем остался в том подбитом БТР, выбраться из которого не дает шквальный огонь неприятеля.

Главные герои картины – троица ребят, которых навсегда соединила Чечня. Бой, который едва не оказался для них последним, навсегда связал их вместе. Именно поэтому они без сомнения бросаются на поиски своего четвертого друга, вытащившего их из горящей боевой машины. Их мысли просты – мы своих не бросаем, их действия прямолинейны – сперва драка, а уж потом выяснения обстоятельств, их язык скуден и груб – обсуждать здесь нечего, «надо Серегу искать». И они ищут. Ищут, потому что без него ломается та хрупкая гармония, которая позволяет удерживаться в рамках мирной жизни. Герои сетуют: «В армии все было просто, с одной стороны наши, с другой – враги». Мирная жизнь – обманчива, при всей своей мягкости она бьет не менее больно.

С этой болью всю свою жизнь борется Константин. Он никогда не был любимчиком судьбы – развод родителей, нереализованный талант художника, отчужденность. Только война подобрала ему друзей, но эта же война и лишила всего остального – с обезображенным лицом молодой человек гораздо больше времени проводит, запершись в своей квартирке наедине с водкой, чем среди людей. Отгородившись от родных, Костя открывается только с одним человеком – соседским мальчишкой, который страдает хронической бессонницей. Два странных ночных героя помогают друг другу, превращая окружающий мир не в арену боевых действий, а в подобие домашнего очага, небольшого, хрупкого, но теплого и, главное, своего.

«Жажду» нельзя назвать бескомпромиссной, жесткой картиной, сравнимой с поствьетнамскими лентами голливудских мастеров, все-таки режиссер Дмитрий Тюрин во многом углы сгладил, направил героев к хеппи-энду. Его можно понять, он желает своим персонажам добра, но, увы, жизнь – не кино. В реальной жизни гораздо чаще встречаются искалеченные ветераны, чем участники боевых действий, пересевшие из боевых машин в дорогие джипы. Поэтому говорить на тему поствоенного синдрома правильно и всегда своевременно. Каждый такой фильм – это память о человеке, когда-то принявшем вызов судьбы, выплеснувшем часть своей жизни в пожарище войны и оттого испытывающем неутолимую жажду. Жажду жить.