Рецензия на фильм «Волшебная ферма»: невероятные приключения американцев в Аргентине

Амалия Ульман известна не столько как начинающая режиссерка, сколько как состоявшаяся художница. Перформансы-мистификации в социальных сетях, инсталляции, видеоарт — талантливая девушка ворвалась в мир искусства в 2010-х. Поиски нового визуального языка привели Ульман в кинематограф: в 2021 году на «Сандэнсе» состоялась премьера ее режиссерского дебюта «Планета» — истории матери и дочери, столкнувшихся с финансовыми проблемами. Фильм получил восторженные отзывы критиков и открыл Амалии двери в индустрию: спустя четыре года авторка показала на том же «Сандэнсе» уже второй фильм. «Волшебная ферма» удостоилась более прохладного приема, но зато привлекла к себе внимание звездным кастом: Хлоя Севиньи приезжает в аргентинскую глубинку с сумочкой Miu Miu, а Алекс Вулф воплощает некомпетентность и тревожность во всей красе. 

Хлоя Севиньи в роли Эдны на кадре из фильма «Волшебная ферма»

Группа американцев отправляется в маленький городок Сан-Кристобаль в Аргентине. Цель героев — снять документальный фильм о музыканте по прозвищу Супер Карлитос, который известен тем, что носит кроличьи уши. Уже во время заселения в хостел возникают проблемы: администратор не видит в системе брони, но, к счастью, парочка свободных комнат все же находится. На следующий день кинематографисты обнаруживают, что местные ничего не знают об эксцентричном певце, а Сан-Кристобаль — довольно распространенное название для населенных пунктов Южной Америки. Осознав, что прибыли не в ту страну, коллеги решают импровизировать и в процессе общения с жителями придумывают новую тему для выпуска шоу. 

Алекс Вулф в роли Джеффа на кадре из фильма «Волшебная ферма»

Как и в дебюте, Амалия Ульман исполнила одну из главных ролей в «Волшебной ферме». Режиссерка воплотила Елену — операторку и переводчицу, которая, как и сама Амалия, родилась в Аргентине и выросла в Испании. Героиня оказывается своего рода мостиком между двумя культурами: бегло владея двумя языками, Елена помогает наладить контакт американцев с аргентинцами. Сложно воспринимать Ульман в отрыве от ее художественного бэкграунда: в своих работах Амалия исследует взаимосвязь реальности и вымысла (например, в перформансе Excellences & Perfections) и двух разных культур. С одной стороны, постановщица внедряет в фильм автобиографические мотивы. С другой — вновь заигрывает с размытием границ: Амалия одновременно играет себя — мигрантку, говорящую на двух языках, но в то же время воплощает совершенно другого человека. Елена рождается где-то на стыке личного опыта и художественного вымысла.

Гильермо Якубович на кадре из фильма «Волшебная ферма»

«Волшебная ферма» базируется на иронии и сатире. Ульман не боится высмеивать героев, ставить диагноз современному обществу и вырисовывать облики самодовольных американцев, исследующих чужую страну во имя контента. Неприкрытое высокомерие и погоня за сенсационным материалом застилают героям глаза: туристы не способны и разглядеть действительно шокирующий инфоповод, который мог бы принести заветные просмотры, и поднять важный вопрос — проблему здравоохранения в Сан-Кристобале. Дело в том, что многие жители имеют серьезные проблемы со здоровьем из-за токсичных пестицидов, которые распыляют на полях. 

Большую часть фильма мы наблюдаем, как американцы тоскуют в хостеле без вай-фая, общаются и флиртуют с местными, между делом пытаются слепить несчастный ролик. Ульман, которой интересна тема классового неравенства, подчеркивает, насколько съемочная группа не в своей тарелке: ньюйоркцы рискуют получить культурный шок от проблем с туалетом или необходимости ловить сеть на верхушке дерева. Но ожидать от «Волшебной фермы» внятной истории не стоит: режиссерка мастерски создает нужное настроение, но испытывает сложности с построением нарратива. Кажется, что ключевые идеи повисли в воздухе, а сюжетные линии оборвались на полуслове.

Говоря о «Волшебной ферме», нельзя не упомянуть стильную картинку. Будучи художницей, Амалия Ульман смело экспериментирует с формой и ракурсами: иногда камера устанавливается на животных, что создает ощущение жизни на экране, а порой происходящее и вовсе напоминает мокьюментари. Так или иначе, визуальные решения оказываются куда выразительнее драматургии — что, впрочем, логично, учитывая карьерный путь Ульман. Полюбить сатирическое творение артистки и художницы непросто, но так же сложно отрицать очевидное: перед нами громкий голос поколения, который мы, пожалуй, еще не раз услышим.