Рецензия на фильм «Ангелы революции»

Советский Союз начала 1930-х годов. Наркомат по делам национальностей поручает известной революционерке Полине (Дарья Екамасова) убедить хантов и ненцев в преимуществах советского строя перед традиционной жизнью в чумах и с шаманами. Собрав небольшую команду из представителей разных видов искусства, Полина прибывает на реку Казым и начинает свою агитацию. Сперва местные жители только смеются и недоумевают, но когда приезжие покушаются на веру в Казымскую богиню, святилище которой находится на острове посреди священного озера, шаманы настраивают людей против московских пропагандистов.

Знаете притчу о мальчике, который часто кричал «Волки!»? К уральскому режиссеру Алексею Федорченко она относится на все 100%. Его полнометражная карьера началась с двух фильмов-мистификаций, «Первые на Луне» и «Овсянки», и теперь любая картина Федорченко, которая открывается словами «основано на реальных событиях», кажется высосанным из пальца вымыслом. Мол, ханты и ненцы в СССР, конечно, были, а вот река Казым и озеро Нумто наверняка существуют только на карте в голове режиссера. И уж точно не было между шаманами и коммунистами никакой войны из-за того, что русские делали на Нумто.

На сей раз, однако, Федорченко кричит «Волки!» по делу. Казым и Нумто существуют, Казымское восстание в самом деле было, и поющая старушка в эпилоге картины – это действительно первый ребенок казымских хантов, рожденный в советском роддоме, а не в чуме. Правда в «Ангелах революции» чуть ли не на каждом шагу, пусть иногда и хорошо замаскированная символами и метафорами. Однако, когда это осознаешь, понимаешь, как жаль, что историю Казымского восстания решил перенести на экран Федорченко, а не режиссер «традиционной» школы.

Почему жаль? Потому что эта, в сущности, камерная история с минимумом действующих лиц (ханты не зря числятся «малым народом») могла бы стать отличной основой для реалистичной и психологичной исторической драмы. Ведь в Казымских событиях как в капле воды отразились многие достоинства и недостатки сталинского СССР. Так что печальный финал картины не разделил бы персонажей на «однозначно правых» и «однозначно виноватых», а заставил бы глубоко задуматься о сложных проблемах на пересечении культуры, политики, лингвистики и экономики, некоторые из которых актуальны до сих пор.

К несчастью, Федорченко, как экстравагантному постмодернисту, показалось куда интереснее не копать вглубь, выявляя все новые слои Казымского конфликта, а свести эту историю к противостоянию советского авангарда и хантыйского примитивизма. Мол, разница между ними, в сущности, не так уж велика – статуя Ленина мало чем отличается от статуи хантыйской богини, а в «Черном треугольнике» хант может угадать символическое изображение чума, – но примирить их все же оказывается невозможно, и это приводит к взаимному кровопролитию. Вот и весь сюжет «Ангелов революции», и его можно разгласить, не боясь обвинений в «спойлерности», поскольку картина явно снята не ради этой одной строчки.

Хотя формально фильм Федорченко – цельное повествование, фактически его лента – сумбурная, не особенно связная куча-мала из сюрных сцен, иллюстрирующих разные аспекты авангарда и примитивизма. Персонажи то воздвигают памятник Иуде как первому богоборцу (вообще-то такого памятника не было, но это очень популярный миф о ранних годах советской власти), то грезят об индустриальной симфонии из заводских гудков, то снимают революционное кино (отличная пародия на Сергея Эйзенштейна), то разыгрывают древнее хантыйское сказание (тоже великолепная сцена), то приносят жертву богине…

В картине есть превосходные визуальные находки и неожиданные постановочные ходы, но насколько лучше бы фильм смотрелся, если бы эти находки и ходы не висели в воздухе, а прилагались к полноценным персонажам, которым можно было бы сопереживать, и к захватывающему повествованию, которое «протаскивает» зрителей через двухчасовой фильм! В «Ангелах» же нет ни того, ни другого. Даже забавно – картина тратит битый час, представляя одного за другим основных московских персонажей, но они так и остаются человечками в кадре, циркачами из «монтажа аттракционов». С персонажами-хантами все еще хуже – их фильм не представляет, и они для зрителей остаются в значительной степени загадочными и непонятными.

Пожалуй, самое неприятное, что можно сказать об «Ангелах революции», заключается в том, что для понимания картины большинству зрителей придется прочесть интервью Федорченко, в которых он рассказывает о том, что оставил за кадром. Так, оказывается, слово «куль» в хантыйском языке значит «черт, демон», а красный цвет ассоциируется со смертью и покойниками. Поэтому трудно было придумать более неудачное название для продвижения советской культуры, чем «Красный культпросвет». Подобные факты, позволяющие оценить всю сложность противостояния русских и хантов, многие режиссеры на месте Федорченко постарались бы использовать в картине, чтобы она говорила сама за себя и не требовала пояснений постановщика. Уралец же избрал иной путь – и создал, бесспорно, неожиданный и необычный, но при этом невнятный и тягомотный арт-фильм, упустивший возможность не просто наметить тему отношений хантов и русских, а всесторонне ее раскрыть.

С 5 ноября в кино.