Снежный плен: рецензия на фильм «Красная точка»

Полтора года назад Дэвид сделал предложение Наде. Запершись в туалете, он позвонил на радио и заказал песню возлюбленной, но так и не успел попросить руку и сердце: не вписался в хронометраж передачи. Девушка, впрочем, не отставала в креативности — она вычислила, где прячется жених, и так, среди кабинок и писсуаров, предопределилась их судьба. Они стали мужем и женой.

Сейчас же от былой туалетной романтики ни следа: Дэвид играет в Battlefield (потому что он крут и ничего не тормозит) и все бытовые проблемы спихивает на Надю, а она, причитая и ругаясь, всё-таки убирается в квартире и чинит дряхлую стиральную машинку. Как нельзя «кстати» в их быт (точнее в быт одного из них, ведь муж пока не знает) вторгается неожиданная новость — несчастный брак принёс несчастную беременность. И как нельзя кстати Дэвид решит отправиться в зимний поход, который поможет вернуть им былые чувства.

«Красная точка» поначалу до тошноты аллегорична. Незнакомец, который начнёт палить по палатке посреди морозной ночи, вроде бы олицетворяет сложности семейного быта, с которыми герои, учтя все ошибки, должны справиться в финале. То и дело посреди этой игры на выживание Надя вспоминает знаменательную сцену в машине сразу после предложения Дэвида — тоже довольно яркий образ «потерянной» жизни, который резко вклинивается в снежные, слегка побраговевшие от крови пейзажи. С другой стороны, а может ли вообще условно герметичное кино быть не аллегоричным? Понятное дело, что формально «Красная точка» — масштабный сурвайвл, но ведь пространство вокруг персонажей, ставших целью таинственного охотника, схлопывается до десятка локаций, где им придётся прятаться и залечивать раны. Посреди бескрайних шведских снегов, скажем честно, вариативности не больше, чем в многоэтажной тюрьме из «Платформы».

Разница лишь в том, что и «Платформа», и какой-нибудь «Вивариум» — больше об обществе, чем о человеке. Там все персонажи — собирательные образы (семьи, граждан капиталистического общества), а здесь аллегория не выходит на уровень библейских сказаний и марксистских лозунгов, оставаясь скорее в рамках локальной истории о конкретных героях. В этом плане «Красная точка» ближе, пожалуй, к поэтичной «Схватке» Карнахана: там борьба протагониста в исполнении Нисона, тоже оказавшегося посреди снегов, превращалсь в сюжет о принятии смерти возлюбленной. Волк, как и охотник из «Красной точки» — ещё и неизбежное образное отображение страха и сомнений. В последнем, впрочем, всё резко меняется в финале.

Но до развязки «Красной точке» предстоит убедительно изображать эффектный сурвайвал-триллер: Дэвид потеряет пару литров крови, провалится под лёд, убьёт нескольких людей, столкнётся с местной фауной и, наконец, столкнётся лицом к лицу с преследователем. Надя во всех этих ситуациях останется по большей частью стороной поддержки: будет вытаскивать возлюбленного из холодной воды и обматывать раненую руку мужа (в один момент он наткнётся на капкан) лежащим рядом хламом. Командная работа, призванная улучшить взаимопонимание, во всей красе.

Как только кино пытается уйти от этого простого, но рабочего шаблона, у него начинаются проблемы. В случае «Красной точки» никто, в общем-то, и не требовал твиста (фильм о сталкере и выживании на дикой природе, скажем честно, не то чтобы в нём нуждается). Однако он здесь есть. И он настолько абсурден, что вся простецкая история, словно по эффекту домино (или скорее снежным комом), деталь за деталью, начинает рушиться и не оставляет целыми ни шведский природный антураж, ни эффектную первобытную жестокость.