Рецензия на фильм «Скрытое»

…если, конечно, вы не пациент института Сербского, на которого слово "смысл" действует, как красная тряпка на быка. Даже "Догвилль" /Dogville/ (2003) фон Триера эстетически сложнее и этически заковыристее, хотя копал в ту же сторону. Триер моложе. Может, лето в случае Ханеке пересеклось у прокатчиков как раз с ясным днем и ярким солнцем.

• всякая крепкая семья основана на подлости,
• настоящая подлость не имеет срока давности,
• скрывать что-то можно только от самого себя,
• за настоящим кино всегда скрывается триллер.

Ново здесь только первое и последнее, так как про второе давно написал Мериме, а про третье – Эдгар По. Ханеке упрекают, что взялся за подлость, совершенную в нежном шестилетнем возрасте, будто бы неподсудном, забывая при этом, что шестилетний мальчик гадил вполне сознательно, долго и целенаправленно. В "Маттео Фальконе" мальчик расплачивался за менее сознательную гадость полтораста лет назад. Ханеке также упрекают в двусмысленном финале. Но в "Человеке толпы" с самого начала сказано, что "порою совесть человеческая возлагает на себя бремя ужасов столь тяжкое, что сбросить его можно лишь в могилу, – и, таким образом, сущность всякого преступления остается неразгаданной". Тем не менее, фильм не сводится к литературным ассоциациям, показывает поток жизни, и он так сделан… Любой триллер зиждется на "путающих" подробностях, а в настоящем кино они бывают самоценными. Каким хорошим казался Жорж (Даниэль Отой), пока кое-что не выяснилось. Интеллигент. Как понятно было, что он не все доверяет жене (Жюльет Бинош). Бережет. Как деликатно он говорил с больной матерью (Анни Жирардо). Ищет истину непрестанно. Как искренне переживал о пропавшем ребенке (Лестер Македонский). Видит в нем другого человека. Психологические подробности порой заставляют забыть, к чему все. Однако "к чему" чисто киношно постоянно задает тайну – "путает" именно кадрами. Дело даже не в том, что кто-то все время следит за крепкой семьей и присылает кассеты. Но поди, зритель, сам не обманись, когда вроде снято на цифру, а это вообще-то люди дома видешник смотрят.

Минималистская эстетика, подтвержденная вполне афористичными диалогами, ужесточает этическую позицию Ханеке. "Всякая крепкая семья основана на подлости", как так? И твоя, и моя? Да ну… А вот не "ну", потому что, если порыться, что-нибудь, да припомнится. Мелкая ложь, случайное унижение, мгновенная жестокость. Настроение такое было. Опустил близкого, полегчало. Много ли, собственно, известно крупных подлостей? Крупные неприятности в чужой жизни вплоть до полного уничтожения близкого (дальнего) человека произрастают как раз из "забытых" мелочей. "Нет, это не я"… "А он меня заставил"… А потом: "Нет, я его не помню" и "Как можно хранить в душе ненависть столько лет?", "Из-за такой ерунды?". Жорж даже не понимает, что Маджид (Морис Бенишу) делает с собой это (не скажу, что) отнюдь не из ненависти, а ради единственного сына (Валид Афкир). "Столько лет" уяснял лишь одно: нет приема против лома. Не хочет, чтобы тот же лом еще и сына загадил. Жорж тем более не понимает, "что же?", "кто же следит?" тогда. Но если мальчик в шесть лет наподличал выше крыши и так и не расплатился, сколько всего такого ему предстояло в семь лет, в семнадцать, восемнадцать, девятнадцать? Сколько их, тех, кто может следить за тобой, если ты до сих пор, в сорок семь, в сорок восемь, допустим, расплачиваешься лишь тем, что гасишь свет, отключаешь телефон, задергиваешь занавески и ложишься поспать? Типа "утро вечера мудренее"?

Радикальная постановка вопроса (скрытая камера, перерезанное горло) делает ясным не только то, что на экране, но все, что может быть дальше. Пост-фабула триллера – сын свалит от родителей, как только получит паспорт, жена разведется, выйдет за другого, хоть в данный момент у нее ничего с ним нет, Жорж с надрывом от "брошенности" сначала пустится во все тяжкие, "позволяя себе" уже совершенно открыто, а потом и сочтет возможной пропаганду "позволенного". Ну, может, с "обоснованием", с "марксистской базой", чтобы по телевизору показали. Ради того, чтобы показали, Жорж, пожалуй, легко пойдет на убийство. Ведь книги на стеллажах нужны были не столько для чтения, сколько для обозрения. Красиво стоят, в полосатых переплетах. Примерно как главное – чтобы костюмчик сидел. Это, правда, уже третья серия. Но в принципе "Скрытым" Ханеке дополнил Эдгара По, чей рассказ заканчивается проще: "Этот старик, – произнес я наконец, – прообраз и воплощение тягчайших преступлений. Он не может остаться наедине с самим собой. Это человек толпы. Бесполезно следовать за ним, ибо я все равно ничего не узнаю ни о нем, ни об его деяниях. Сердце самого закоренелого злодея в мире – книга более гнусная, нежели "Hortulus Animae…", и, быть может, одно из величайших благодеяний господа состоит в том, что она "не позволяет себя прочесть".

На сегодня "человек толпы" – не исключение, а все мы, как только хоть с кем-то сольемся в экстазе. Как только забудем, что каждый миг нашей жизни кем-то, да наблюден. Со стороны наблюден. Для всех "людей толпы" Ханеке удалось найти улики "тягчайших преступлений" и сформулировать полный список примет подлости, кем бы ты ни был. Независимо от "старика", имени, лица, статуса. Отой ведь действительно изображает рафинированного интеллигента, а в своем предыдущем фильме ("Набережная Орфевр, 36" /36 Quai des Orfevres/ (2004)) был образчиком справедливости.

Так почувствуйте разницу между сделанной подлостью и несделанной, вам ее разжевали и в рот положили. Вам же и не придется потом расплачиваться за то, что вас же и обманули.