Рецензия на фильм «Кожа, в которой я живу»

Карета Педро Альмодовара превратилась в тыкву.

Пластический хирург (Бандерас), потерявший жену и дочь, принимается мстить обидчику последней. Он похищает юношу и путем множества операций превращает его в Елену Анайю. Юноша, вместо того, чтобы радоваться, совершает попытку самоубийства, однако пластический мститель стремится продлить пытку жизнью в чужом теле.

Хуже нет, когда хулиганство становится респектабельным. Альмодовар давно превратился в салонного маргинала, который экранизирует сексуальные фантазии клерков. Но в последних его картинах была та исповедальная интонация, которая заставляла по-новому взглянуть на уже много раз сказанное самим режиссером и повторенное его подражателями. В новом Альмодоваре нет ничего личного, это просто фильм, который лезет вон из кожи, чтобы понравиться зрителю.

То ли мы постарели, то ли Альмодовар, то ли все то, что раньше казалось сенсационной провокацией, сегодня выглядит обыкновенным китчем. Впрочем, Альмодовар остался Альмодоваром, а то, что цепляло зрителя в 80-е и 90-е, сегодня кажется вампукой. Настолько неинтересно, что даже лень разбираться, где автор шутит, а где начинает проповедовать. Наверное, рецензенту «Кожи…» подобает вспомнить Пигмалиона и Франкенштейна, поразмышлять о транссексуальности и гендере, культуре карнавала и Бахтине — только эти умничания, увы, ничего не добавляют фильму.

Есть в нем какая-то стерильность, как в операционной: микробы культурных мифов не приживаются. Наверное, потому что само искусство кино ушло здесь даже не на второй план, а на первом — модный показ, в центре которого сочетание фамилий Альмодовара, Готье и Бандераса. Поэтому и сюжет «Кожи…» — либретто какой-то мыльной оперы. Все это было у него и раньше, только здесь совсем нет того драйва, той энергии, какой-то, может быть, отпетости, которые были фирменным знаком всех без исключения "альмодрам". А без энергии трэш остается трэшем, сколько бы он ни стоил.