Рецензия на фильм «Свободное плавание»

Замечательный Борис Хлебников – молодой, интеллигентный, доброжелательный – еще недавно воспринимался исключительно в паре со своим другом-соавтором Алексеем Попогребским. Таким же молодым, интеллигентным и доброжелательным… В тандеме они сняли, если помните, чудный "Коктебель" (2003) – о странствиях непутевого папаши с малолетним сынком; в тандеме и призы получали, и на фестивали ездили. Так и запомнились – всегда вдвоем, как братья Коэны, неразлучная пара начинающих гениев. Однако в этом году Борис всех удивил, пустившись в самостоятельное "Свободное плавание" (2006). Как выяснилось, навигатор он хоть куда: "доплыл" и до Венеции, и до Варшавы (где получил один из главных призов), и до нашего "Кинотавра", где был объявлен "лучшим режиссером". Более того: суровые наши критики, народ все больше насмешливый да неподкупный, картину Хлебникова расхваливали на все лады; а один из них, человек уже в возрасте и весьма опытный, назвал "Свободное плавание" лучшим фильмом киносезона. Критическая же молодежь сравнивала манеру Хлебникова с поздним Джармушем и ранним Иоселиани, справедливо отдавая дань высокому мастерству молодого режиссера…

В чем же дело? О чем, собственно, эта картина, возбудившая умы и снискавшая целый шквал восторгов? Вы будете смеяться, но о… безработице. О русской провинции, о косноязычной нашей глубинке, где люди – как и в вырыпаевской "Эйфории" (2006) – никак не могут выразить себя. Ну разве что общими местами, самопародийными речевыми штампами, невнятным мычанием или, на худой конец, матом. Прорывающимся даже в минуты нежности: главный герой картины, паренек Леня, никак не может объясниться со своей возлюбленной без умильного, беззлобного матерка. Правда, в отличие от того же Кена Лоуча, певца рабочего класса, человека серьезного и социально озабоченного, Хлебников – на драматическом в общем-то материале – снимает комедию абсурда. И абсурд этот вырастает не из лабораторного, придуманного за письменным столом материала, но как бы из самой нашей жизни, непонятной любому иностранцу. Недаром на просмотре в Венеции западные критики хохотнули лишь однажды – когда один пьяный никак не мог прицелиться, чтобы прикурить у другого; иные же трагикомические ситуации им были явно недоступны. Ибо художественная правда этой картины корнями прорастает в нашу грустную действительность, в родную почву берез и осин, которую никаким умом, тем более рациональным западным, не понять, не измерить. Тем более, когда дело касается речевой оркестровки: скажем, безумного, чуть ли не гоголевского монолога мошенника-бригадира. Нет, скорее не гоголевского, а пьецуховского: обычно именно у него, у Пьецуха, писателя в общем-то недооцененного, персонажи несут примерно такую же ахинею. Понятную только русскому человеку, да и то не всякому, но с обостренным чувством юмора…

И вот еще что. Быть может, самое главное. То, как Хлебников смотрит на своих персонажей. А смотрит он на них, болезных, не свысока, не с вершин своей удавшейся карьеры, как порою смотрят удачливые творцы на жалких бедолаг – сквозь лупу собственного успеха. Взгляд же Хлебникова – нежный и печальный: "Боже, как грустна наша Россия…"