Рецензия на фильм «Жажда»

Священник Сан-Хьён (Сон Кан-хо) – совестливый, застенчивый кореец с большим и добрым лицом, похожим на Солнце, каким его рисуют дети – решает принести себя в жертву, участвуя в секретном медицинском эксперименте по получению вакцины против африканского вируса: страшная зараза избирательно уничтожает всех мужчин европейской и азиатской расы. Самопожертвование выливается в люциферианскую насмешку над наукой и религией: батюшка обретает чудесный дар целителя, но сам превращается в вампира. Теперь, чтобы спасать людей, требуется пить их кровь.

Трагизм ситуации усугубляет то, что кровосос остается в душе все тем же скромным, застенчивым христианином, готовым на любые подвиги – комбинация взаимоисключающих понятий, из которой получился хороший источник для интриги, раскрученной Пак Чхан-уком с большой фантазией. Чтобы удовлетворить свою жажду, не нарушая главной заповеди, герой потихонечку подсасывается то к коматозникам, то к самоубийцам, то к запястью, любезно подставленному его духовником – слепым монахом, мечтающим испить вампирской крови, чтобы излечиться от недуга. Именно эти пикантные подробности захватывают дух весь первый час двухчасового фильма.

Источником другой интриги становится неутолимое сексуальное влечение главного героя к молодой жене своего друга-идиота, проживающей на правах Золушки в доме злобной свекрови – вульгарной алкоголички, хлещущей водку из бутылки. Христианское сострадание и жажда плоти вновь входят в неразрешимый клинч: парализованная свекровь оказывается на инвалидном кресле, девушка обращается в вампиршу, совсем не отягощенную верой в бога, а мужа-олигофрена приходится утопить в озере, спародировав параллельно Ким Ки-дука.

К сожалению, на бумаге пересказ "Жажды" выглядит намного более согласованно и гладко, чем у Пак Чхан-ука на большом экране. Наверное, именно так она и выглядела, когда режиссер в порыве вдохновения врубал по ночам ноутбук и вплетал в сценарий очередную линию, от которой должны зайтись в экстазе любители азиатской дичи, атеисты проглотить язык, а верущие, неистово крестясь, убежать с просмотра. В результате этих линий скопилось у него так много, что первые, вторые и третьи входят в одинаковое состояние конфуза довольно быстро.

То, что составляло сильную сторону в творчестве автора «Олдбоя» /Oldboy/ (2003) раньше – взрывы комиксной фантазии, сопряженные с хорошим представлением о дизайне – будучи помноженным на два, а кое-где даже на пять, сыграло с ним злую шутку. Иногда кажется, что автору просто изменяет вкус, но на самом деле он запутался в собственном материале, подчищая шкуркой там, где стоило бы поработать ножницами (хронометраж фильма затянут минут на тридцать точно), и пробиваясь ломом, где требуется внимание к деталям – мотивации героев, людей вроде бы вполне реальных, выглядят чересчур искусственными, даже в комиксах так сейчас не принято.

Получившийся продукт, как и священник-вампир, представляет собой такое же сочетание несочетаемого. С одной стороны – серьезной ревизиией идей, которые Чхан Ук-паку преподавали в воскресной школе. С другой – разнузданного дуракаваляния, пародирующего классику в диапазоне от экранизации французского романа (в основе "Жажды" лежит "Тереза Ракен" Эмиля Золя), до фильмов про вампиров, азиатского ужастика и даже китайского ву-ся: в одной из лучших сцен влюбленные вурдалаки прыгают по крышам на веревочках.

Соединить все это в голове, оставаясь в здравом уме, твердой памяти и при хорошем вкусе – задача поистине шизофреническая, так что во время просмотра у вас точно будут серьезные проблемы. Что, впрочем, намного интересней, чем в ином кино, где никаких проблем не возникает в силу его полнейшего отсутствия.