Интервью с Кароль Буке

В преддверии выхода драмы «Неоконченный роман» Кароль Буке рассказала нам о своей роли в фильме, женском возрасте и любимых режиссерах

Три месяца в Венеции, вдали от туристических маршрутов – это было потрясающе. Дом, лодка… Я кстати хорошо управляю лодкой, но Андре Дюссолье всегда очень пугался, когда ему приходилось садиться в нее. Мы часто забываем, что Венеция – это остров. А остров – это особенная атмосфера, особенная психология жителей. Время там течет совершенно по-другому, оно замедляется. Ты словно находишься в изоляции, но при этом в окружении всяческих чудес: тебя постоянно окружает музыка, скульптура, живопись. Оказаться в этом волшебном мире было замечательно.

Эта мрачноватая атмосфера определяет и происходящее в фильме.

Она не мрачная, это скорее атмосфера секретов и загадок. Муж моей героини, которого играет Дюссолье, одержим ее прошлым. Но ведь все его подозрения – исключительно вымышленные. Он сам выдумывает ей какие-то секреты, и буквально сходит по этому поводу с ума. Ему мерещатся сплошные романы, будто она спит со всеми подряд. Моя героиня действительно женщина очень свободная, но я бы не сказала, что она таинственная. Он выдумал эту тайну сам.

Это же еще фильм про писательский блок.

Ну конечно. Герой Дюссолье писатель, но он не может писать, когда влюблен. Или любовь, или литература.

Ваша героиня – девушка опытная. Опыт в любви, он вообще помогает?

В смысле легче ли любить в пятьдесят или в двадцать? Не думаю, что опыт помогает, наоборот в пятьдесят становится сложнее. Ты уже понимаешь, насколько это хрупкая вещь, любовь. Как легко ее потерять. В двадцать лет ничего об этом не знаешь и считаешь себя бессмертным. Но это не значит, что в пятьдесят легче уберечься от ошибок, чем в двадцать.

На эту работу вас вдохновил роман, по которому снят фильм?

Роман я прочитала уже потом. А вообще меня вдохновляли другие фильмы режиссера Андре Тешине. У него очень оригинальная манера работы, практически все решения принимаются прямо на площадке, во время съемки. И еще очень вдохновляло место съемок – Венеция. Когда снимаешься в пригороде Парижа или в Нью-Йорке, чувствуешь и ведешь себя совершенно иначе. Многие актеры, кстати, устроены совершенно иначе, а мне для работы нужны люди вокруг, местность, свет, дух, обстановка, атмосфера. Я так работаю.

А вам комфортно играть женщину, которую все хотят?

Да! Да! Да! Сейчас, когда мне пятьдесят, да! И я надеюсь, что мы встретимся на следующий год и я опять буду рассказывать о роли желанной женщины! В двадцать или восемнадцать мне это не нравилось, а сейчас я в восторге.

Сейчас же очень плохо обстоят дела с ролями для актрис старше тридцати пяти. Это огромная проблема. Вы что об этом думаете?

А я с такой проблемой не сталкиваюсь. Мне пятьдесят четыре года, и я по-настоящему влюблена – вы же это видите – в фильм Андре Тешине. Мне предложили эту роль в пятьдесят три, и это одна из лучших моих ролей. Моя карьера началась в восемнадцать, когда я снялась в «Смутном объекте желания», но это же был Бунюэль, и я была страшно напугана. Я постоянно была в ужасе. Сейчас у меня гораздо больше внутренней свободы и мне все еще предлагают восхитительные роли. Конечно, это не постоянно происходит. Так и в молодости мечтаешь, чтобы у режиссеров было побольше воображения. Меня на протяжении многих лет видели исключительно в образе мадонны. И нужно просто дождаться, когда это изменится. Пока мне везет. Но я не жду, что так будет всегда. И это нормально. Я не могу претендовать на роли двадцатилетних девочек, мне пятьдесят четыре! Я же не могу играть Джульетту, это абсурд. В кино ходят молодые, им нужны истории про молодых – я не страдаю по этому поводу, это нормально. Нужно просто уметь ждать.

Раньше тоже приходилось ждать?

Конечно, хорошие роли приходят раз в два-три года. Я всегда много отказывалась, и часто думала, что мне никто больше не позвонит. Снявшись в «Слишком красивая для тебя», я два года от всего отказывалась. И как-то утром я проснулась и поняла: «Ну все. Никто мне не звонит и уже не позвонит. Кончено». А потом позвонил Бертран Блие и говорит: «Привет, я пишу сценарий для Депардье и тебя, что думаешь?» И я тихим таким голосом говорю: «Ну да, мне, пожалуй, интересно…» А потом положила трубку и так выдохнула: «Боже!» Но возвращаясь к вопросу о возрасте, я считаю, лучше быть в возрасте, чем изображать, что ты моложе.

Но вы и так выглядите гораздо моложе.

Спасибо! Но я не то чтобы чувствую себя сильно моложе (смеется). Вообще в американском кино в этом плане гораздо сложнее. Даже в Италии, кстати, тяжело приходится актрисам в возрасте. Во Франции пока у нас еще есть возможность работать. У вас таблетки от старости нет? Я бы приняла (смеется).

Ну зачем, должны же быть какие-то плюсы.

Никаких! И я не считаю себя мудрее, думаю, что любая женщина, которая скажет вам, что она стала мудрее с возрастом, солжет!

Правда, что у вас любимый фильм «Жертвоприношение» Тарковского?

Да-да, правда. Я вчера «Сталкера» пересматривала. Для меня кинематограф Тарковского – поэзия в чистом виде. Хотя реализм я тоже люблю, но скорее в духе Росселини, неореализм. Но вообще для меня главное, чтобы кино не было банальным или посредственным, я люблю настоящее кино, которое дышит поэзией. Тарковский отличный пример.

А кто из режиссеров на вас оказал наибольшее влияние?

Конечно, Бунюэль. Были, разумеется, в моей жизни и другие замечательные режиссеры. Но очевидно, что нельзя в восемнадцатилетнем возрасте поработать с Бунюэлем и остаться прежней.