10 безумных режиссеров, которых нужно посмотреть

Нахваливая очередной "сумасшедший фильм" все как-то забывают, что бывают фильмы сумасшедшие по-настоящему. Именно их создателей имел в виду один умный немец из Кенигсберга, утверждавший, что безумием можно заразиться через рукопожатие. В нашем случае – купив билет в кино, или включив на досуге DVD. Мы составили список десяти самых безумных режиссеров, которые до сих пор снимают фильмы и участвуют в престижных киносмотрах. Сюда не вошли "записные безумцы", типа Линча или Кроненберга, которые вполне здоровы, и лишь пугают публику. Сюда вошли настоящие психи. Дай бог здоровья им, а заодно и нам.

1. Хармони Корин

Середина 90-х: растолкать сонное царство "американских независимых" мог только псих, и такой псих появился. Считается, что киновундеркинда Корина открыл фотограф и режиссер Ларри Кларк на тусовке скейтбордистов: юноша дал почитать дяде с фотоапаратом пробу пера – историю про мальца, которого отец берет с собой в публичный дом. Через три недели у Кларка на руках был кориновский сценарий «Деток» /Kids/ (1995), с которого, собственно, и началась режиссерская карьера бывшего фотографа.

Но по сравнению с тем, что мир увидел двумя годами позже в "Гуммо" – собственном фильме Корина – "Детки" выглядели даже не детским садом, а яслями. "Гуммо" – яркий делириум коматозника про жизнь в американской глуши, где подростки душат кошек, сдают их за деньги в китайский ресторан и нюхают клей на вырученную пару долларов. Опасное, завораживающее зрелище, сподвигнувшее одного из критиков ввести в оборот удачный неологизм "white trash", ставший в некотором смысле жанром. От "Гуммо" до сих пор отщипывают по кусочкам талантливые эпигоны типа Тодда Солондза, Гаса Ван Сэнта, снимавшего в то время псевдомолодежную муру про «Умницу Уилла Хантинга» /Good Will Hunting/ (1997), тот же Ларри Кларк, и талантливые новички типа Арье Посина, создателя «Чамскраббера» /Chumscrubber, The/ (2005). Чтобы понять, что заставляет это безумие вертеться, нужно, конечно, смотреть оригинал. И лишь в последнюю очередь – «Мистер Одиночество» /Mister Lonely/ (2007): после нескольких лет добровольной ссылки, пока другие эксплуатировали его патенты в хвост и гриву, вундеркинд вернулся в бизнес и зачем-то полюбил мэйнстрим.

2. Гаспар Ноэ

Единственный активный на данный момент французский режиссер-псих. Бритый наголо фанатик с нехорошим взглядом – с таким опасно сталкиваться вечером в подземном переходе – в глубине души существо возвышенное и высокоморальное. "Мораль существует" – констатируют финальные титры "Одного против всех", после того как Мясник Филиппа Наона, фирменного актера Ноэ, совершает инцест с любимой дочкой, замочив сожительницу и наплевав на весь мир. И Мяснику сочувствуешь больше, чем Папе Римскому.

В гениальной «Необратимости» /Irreversible/ (2002) Ноэ скручивает Рай в Ад по обратной временной спирали, с небес под землю, в садо-мазохистский гей-притон "Прямая кишка", ровно посередине насилуя Монику Белуччи особо изощренным способом. Снять лучший за последние полвека французский фильм мог только сумасшедший. И такой сумасшедший, к счастью, появился.

3. Синья Цукамото

За пределами Японии все японское считается немножечко "ку-ку", но сравнивать это "немножечко" с тем "ку-ку", которое вытворяет Синья Цукамото, то же самое, что сравнить Годзиллу, запеченную в ядерном реакторе, и ролл с угрем. Главным достижением Цукамото остается "Тэцуо", где главный герой-фетишист весь фильм шумно скрещивается с металоломом, превращаясь в железное пугало с вращающимся пенисом-дрелью, высверливающим дырки в нимфоманках. Запредельная классика киберпанка, непревзойденная никакими "матрицами".

4. Алехандро Ходоровски

Настоенная на пейотле хритианская мистика мексиканского разлива, ацтекские эзотерические культы, Карл Маркс, прочитавший Кастанеду под текилу, бред сивый кобылы и нескончаемый праздник черепов… Алехандро Ходоровски – слишком трудный сумасшедший, чтобы классифицировать его точно по шкале кинопатологий. Как аутсайдер и визионер-авангардист он дико популярен, с упором на слове "дико", разве что. Вписать его в кинопроцесс еще сложней: Джон Леннон, впечатлившись галлюцинозным вестерном "Крот", спонсировал строительство "Священной Горы", в которой Ходоровски придумывает религию для жителей других галактик. Ходоровски почти экранизировал "Дюну" – с Гигером, Мебиусом и музыкой "Пинк Флойд". Продюсеры струхнули и позвали Линча.

Особо рафинированные киноманы чтят его "Похитителя радуги" – странный мэйнстрим, где настоящий карлик болтается на пальце у настоящего гиганта, в городской канализации живут Омар Шариф и Питер О'Тул, и воскресает из мертвых утонувшая в реке собака.

5. Слава Цукерман

Все кино 80-х можно сжечь без сожаления и оставить только один фильм – «Жидкое небо» /Liquid Sky/ (1982) Славы Цукермана: ядовитый, заразительный бред про альтернативный Нью-Йорк индустриальщиков и панков, на которых нападают НЛО, нарисованные фломастером на пленке. Заслуженный спецприз на фестивале в Монреале. Вся эстетика и все сумасшествие десятилетия уместилось в одном коротком фильме под два аккорда, взятых на домашнем синтеаторе. Очень удобно. Дальше только разводили, чайными ложками притом. В том числе в нашей «Нирване» (2008), не подозревая о существовании первоисточника.

6. Апичатпонг Вирасетакул

Инопланетянин с невозможным именем Апичатпонг Вирасетакул обзавелся тайским паспортом, но живет в другой галактике и раз в два-три года прилетает на Землю, чтобы представить Каннскому или Венецианскому жюри свой новый фильм. Как он их, черт возьми, снимает? Монтаж, декорации, сюжет как будто все другой размерности и производят впечатление, что в режиссерском кресле сидит неземной разум, реконструирующий по атомам какой-нибудь банальный стул в миллионе световых лет от оригинала. В "Синдромах и столетии" – последнем фильме Вирасетакула – есть длинный план с вентиляционной трубой, втягивающей дым, выложенный бдительными уфологами в ю-тьюб. Рано или поздно высший разум втянет туда всю Землю, чтобы в другой галактике Вирасетакул снял еще один буддистский фильм, а здесь наступила долгожданная нирвана.

7. Лукас Мудиссон

Долгое время Лукас Мудиссон изображал из себя правильного артхаус-боя, ну, может быть, с некоторыми отклонениями от нормы («Вместе» /Tillsammans/ (2000), «Покажи мне любовь» /Fucking Amal/ (1998)). Потом в шведе что-то щелкнуло и он сделал две подряд картины, из которых стало ясно, что человек все это время отмалчивался и только сейчас начинает высказываться по существу. «Дыра в моем сердце» /Hal i mitt hjarta, Ett/ (2004) про компанию лузеров, снимающих в домашних условиях хардкоровое порно, не врет и действительно оставляет на левой стороне грудной клетки обширное отверстие с обугленными заусенцами. «Контейнер» /Container/ (2006) – честный взгляд внутрь этой дырки, где обнаруживается икеевская спальня с запертым внутри мужчиной, который ломает мебель, глупо смеется, ходит в женском парике и спит в обнимку с абажуром. Недавно Мудиссона перещелкнуло обратно и он снял мэйнстримового "Мамонта". Сумасшедшие обожают маскироваться.

8. Гай Мэддин

Шизофрения, мания, психозы – на такие диагнозы претендуют (чаще всего безосновательно) очень многие мастера экрана. Это солидные дефекты психики, такими и болеть не стыдно. А вот какой-нибудь бред накопительства – диагноз не престижный, но лучшего пациента, чем тихий скромный канадскоподанный Гай Мэддин для этой палаты не найти. Идея, что можно нарезать на мелкие кусочки всю пленку, экспонированную с момента изобретения кино, рассортировать в коробочки и оставшуюся часть жизни склеивать бесконечное хоум-видео, воссоздавая картины своего детства в Винипеге – как раз из этой оперы. Лучший эпизод – "Самая грустная музыка на Земле", фильм Гая Мэддина 2003 года. Не с точки зрения результата – все его опусы более менее похожи друг на друга. А с точки зрения саундтрека – лучшего для такого хобби не найти.

9. Бела Тарр

Венгр Бела Тарр долгое время оставался тайным гением, известным узкому кругу киноведов. Даже после того, как снял в 1994-м свой опус магнум "Сатанинское танго" про последние деньки одного венгерского колхоза, сделав все возможное, чтобы этот шедевр посмотрело как можно меньше зрителей. Фильм идет 7 часов, притом первые десять минут камера показывает одним планом бредущее по грязи коровье стадо. На фестиваль посылать такое было глупо, в кинотеатр оно не помещалось, в телевизор тоже. Даже издатели DVD только недавно сумели совладать с материалом. Похоже, культовую картину никто толком до сих пор не видел, кроме Сьюзан Зонтаг, заявившей, что это "опустошающее и захватывающее дух зрелище она готова смотреть каждый день до конца жизни". И вскоре умерла.

Только через семь лет Бела Тарр снимет блестящие "Гармонии Веркмайстера" – про уничтожающее венгерский городок чучело кита, и еще через семь – «Человек из Лондона» /Man from London, The/ (2007), наконец-то попавший в каннский конкурс (тоже замечательный и трудный фильм, чей продюсер в первые дни съемок покончил жизнь самоубийством). Посмотревшие Бела Тарра ходят с отсутствующими лицами и что-то бормочут про life-changing. Жуть, короче говоря.

10. Евгений Юфит

Идеолог некрореализма (самого смелого, светлого и жизнеутверждающего явления,
которое смогло породить наше кино с эпохи агит-пропа), основатель первой российской независимой студии "Мжалалафильм", автор "Вепрей суицида", "Санитаров-оборотней" и бессмертного "Папа, умер Дед Мороз" (Гран-при МКФ в Римини), внимательный исследователь вида homo sapiens, то есть нас с вами, как древнего дефекта космоса («Прямохождение» /Bipedalism/ (2004)) и секретных экспериментов по скрещиванию человека с деревом («Серебряные головы» (1998)), Евгений Юфит – "наше все" современного русского киноавангарда, чье агитпроповское безумие соединилось наконец с Тарковским. Благодарные зрители уходят с фильмов Юфита в хорошем настроении и в измененном состоянии сознания: сочетание в авангарде очень редкое.

Что касается автора, то если права пословица, что дух дышит, где хочет, то в юфитовской голове он устроил хорошенький сквозняк, который уже лет двадцать не дает задохнуться в несвежем воздухе современного русского кино.