Делать людей счастливыми. Рецензия на семейное кино «Правила Филиппа»

Жизнь Филиппа (Григорий Данишевский) полна правил: нельзя есть сладкое, нельзя трогать ножи, нельзя в одиночестве выходить на улицу. Но наш герой снова и снова находит способы нарушить запреты матери (Юлия Яблонская): то выйдет покормить голубей («пытался заманить их внутрь — не вышло»), то порежет на крупные куски батон («про хлеб в правилах ничего не сказано»). Но однажды своеволие доводит Филиппа до беды — без всякого злого умысла он крадет музейное чучело лисы и оказывается под пристальным вниманием органов опеки, требующих ограничить его свободные перемещения по городу. Так в доме появляется молодая сиделка Мархамат (Елена Ербакова) — она год назад приехала из Таджикистана, чтобы найти в столице личное счастье, но пока лишь накопила долгов. Встреча таких разных и одновременно похожих героев в корне меняет жизнь обоих. 

Григорий Данишевский на кадре из фильма «Правила Филиппа»

«Правила Филиппа» от дебютанта в полном метре Романа Косова — до недавнего времени редкий для российского кинематографа опыт обращения к теме нейроотличия, сделанный с максимально деликатным и уважительным подходом. Это камерная история о молодом человеке с синдромом Дауна, который учится взаимодействовать с миром, а заодно и о мире, который не всегда знает, как взаимодействовать с ним. Фильм немного напоминает «Пришельца» Ивана Соснина — Филипп, как и герой Максима Стоянова, тоже чувствует близость с космосом, интересуется звездным небом, ракетами и всем, что удалено от Земли. Общественность называет их нарушителями правил, но дело в том, что герои просто привыкли следовать своим собственным устоям. 

Филипп и Мархамат — чужаки в столичном обществе, которое привычно отстраивает границы и требует от каждого соответствия. Но в таком повествовании нет топорного противопоставления: помимо Мархамат к Филиппу с участием относятся и другие герои (например, бариста в уютной кофейне, где герой Данишевского мечтает работать), а у Мархамат есть сестры, к которым она может обратиться за советом. Отношения главных персонажей лишены романтики — они теплые, дружеские, почти родственные. Химия между Данишевским и Ербаковой максимально естественная, они полностью крадут зрительское внимание, в то время как взрослые персонажи — мать и отец (Константин Юшкевич), который и вовсе появляется лишь в одной сцене, — остаются скорее схематичными.

Общее настроение «Правил Филиппа» формируется уже с первых кадров благодаря клиповой эстетике, слоумо, солнечному свету, льющемуся с экрана, и настойчиво жизнеутверждающей музыке. Это кино, которое хочет быть понятным для всех, и в этом его честная амбиция. Однако та же установка на предельную доступность и эмоциональность приводит к определенной плоскости повествования. Музыка часто подчеркивает очевидное, не оставляя зрителю пространства для самостоятельности. И дело не только в аудиальном оформлении — вся драматургическая структура будто стремится избегать амбивалентности, сложностей и внутренних противоречий. 

Один из показательных примеров упрощения: работа со страхом Филиппа перед трамваями. Это, казалось бы, важный маркер внутреннего состояния, уязвимости, но преодоление боязни происходит почти внезапно, скорее ради сюжетного поворота, чем следуя логике внутреннего роста героя. В результате трансформация теряет драматическую убедительность повествования и заставляет слегка отстраниться от героя. 

Григорий Данишевский на кадре из фильма «Правила Филиппа»

Ощущение спешки улавливается на протяжении всей картины. Есть сцены, которые, вероятно, должны были стать сильными эмоциональными ударами, но, увы, остаются лишь маркерами движения сюжета. Такое повествование напоминает драматургию популярных телевизионных сериалов старого формата, где важнее держать внимание зрителя, чем углубляться в первопричины, вглядываться в социальную реальность, глубоко изучать проблемы мигрантов, материнское выгорание, инаковость. Впрочем, кино и не обязано быть аналитическим инструментом — иногда оно становится способом почувствовать. 

Одним из наиболее выразительных моментов стала сцена с солнечным лучиком, спрятанным в глиняной лампе. Свет, вырвавшийся благодаря Филиппу из замкнутого пространства, скользит по стенам, создавая зримую магию. Он напоминает, что кино начиналось с теней и движения, с простых проекций и удивления перед иллюзией жизни. В этом кадре сосредоточена невероятная деликатность: из теней вдруг рождается кино внутри кино, и даже если все остальное в фильме кажется чересчур прямолинейным, эта сцена действительно цепляет, жаль, что она длится лишь несколько секунд.

«Правила Филиппа» манифестируют: быть другим — это не приговор. Роман Косов снял кино для широкой аудитории, призванное вызывать сопереживание, а не кинокритические вопросы. В картине есть дебютантские шероховатости, обилие сахара и драматургические неточности, но все это, скорее всего, останется незамеченным для зрителя, сосредоточенного на трогательной истории о взаимопомощи и внимании к ближнему.