Начиная с прошлогоднего Венецианского кинофестиваля внучка русского офицера получила 24 награды за роль Елизаветы II в фильме «Королева» /Queen, The/ (2006). Поэтому ее победа на «Оскаре» не вызывала сомнений. Перед церемонией актриса рассказала Джордану Рифу (Planet Syndication), каково ей было играть самого известного и одновременно закрытого человека в мире.

«Королева» – кино уникальное. Фильмами-биографиями мертвых знаменитостей сейчас никого не удивишь, но впервые на экране реконструирована жизнь ныне здравствующего монарха – одного из самых известных и закрытых людей на планете, английской королевы Елизаветы II. Сценарист Питер Морган, смешав факты с предположениями, выстроил документальную хронику жизни королевской семьи и премьер-министра Тони Блэра после гибели принцессы Дианы в автомобильной катастрофе в августе 1997 года. Ее Величество сначала хранит невозмутимое молчание, полагая, что смерть бывшей жены принца Чарльза и матери наследников престола – не дело государственного значения. Но, прислушавшись к Блэру и общественному мнению, она воздает погибшей королевские почести.

Режиссер «Королевы» («Опасные связи» /Dangerous Liasons/ (1988), «Грязные прелести» /Dirty Pretty Things/ (2002)) точно и смело разыграл сюжет, требующий особой деликатности, не оскорбив чести и достоинства высокопоставленных особ и не разочаровав зрителей. Камера показывает королеву в таких ситуациях, за которые иной папарацци отдал бы несколько фунтов своей плоти – например, плачущей от усталости и бессилия или в спальне вместе со своим мужем, чванливым принцем Филипом. Но в первую очередь «Королева», начинающаяся с портретного плана Елизаветы II, позирующей придворному живописцу, – мастер-класс английской актрисы Хелен Миррен, урожденной Елены Мироновой, уже 20 лет живущей в Лос-Анджелесе. Недаром после премьеры фильма на Венецианском кинофестивале зал встал и устроил 61-летней актрисе долгую овацию. Миррен, уже сорок лет снимающейся в кино и тем не менее находящейся в наилучшей форме, удалось достичь зеркального сходства с Елизаветой II и показать недосягаемую королевскую особу «самым человечным человеком», сильной личностью, вступившей в черную полосу жизни. Поэтому накануне вручения «Оскаров» никто не сомневался в том, что награда за лучшую женскую роль достанется именно ей.

-- Известно, что это вы вложили в уста раздраженной английской королевы слова «Черт возьми!».

-- Да, я. Абсолютно уверена, что именно так она и ругается в сердцах, вряд ли грубее. «Черт возьми» – как раз то, что надо.

-- В начале фильма вы поворачиваетесь к камере движением, которое иначе как царственным не назовешь.

-- Это Стивен придумал. Я согласна с вами, сцена вышла сильной. Думаю, она так цепляет, потому что зрителю непривычно, когда героиня смотрит ему с экрана прямо в глаза. Она как будто говорит: «Да, вот она я. Я – королева, привыкайте».

-- Расскажите о чувстве стиля королевы.

-- Хотите сказать, об его отсутствии? (Смеется.) Мне кажется, гардероб королевы – вот эти старомодные платья, квадратные твидовые пиджаки и неуклюжие коричневые туфли – это выражение определенной жизненной позиции. Королева в молодости была среди первых красавиц своего времени – эффектная женщина, похожая на юную Элизабет Тейлор. При этом она совершенно не стремилась эффектно выглядеть, никогда не красила волосы, не экспериментировала с прической. Ей нравилась простая удобная одежда. Если нужно надеть шляпу и платье и показаться на людях, она наденет ярко-бирюзовую шляпку и платье. Неважно, идут они или нет, – ей все равно. Для женщины, которая постоянно находится в кадре, королева слишком безразлична к одежде. Думаю, отчасти именно это дает почувствовать, что она принадлежит другому миру – миру монархии. Она не модель, не знаменитость. Она – именно что королева. Мы стараемся показать, что монарх – не то же самое, что звезда. Это нечто большее.

-- Вы родились и выросли в Англии, где образ королевы знаком каждому с детства. Готовясь к роли, вы почувствовали необходимость узнать больше об этом человеке?

-- Разумеется! Это как с Биг-Беном. Я могу нарисовать его с закрытыми глазами – островерхую крышу, циферблат, стрелки, мелкие детали – я же проезжала мимо него сотни, даже тысячи раз, но по-настоящему я никогда его не видела. Он кажется таким знакомым, но я понятия не имею, что там внутри. Так и с королевой: мне пришлось глубоко изучить ее личность, причем с совершенно новой, не известной мне стороны. Было ужасно интересно наблюдать, как рушились или, наоборот, подтверждались мои стереотипы. Я увидела в ней живого человека, а не абстрактного главу государства.

-- Вы же однажды встречались с королевой в жизни – вам помог этот опыт в работе?

-- Конечно, хоть на этом приеме и собралась тысяча человек, обстановка была неформальной, а 99,9 процента времени мы видим королеву в телевизоре по поводу каких-нибудь официальных мероприятий. В жизни она – Елизавета Виндзор, очень простой, приветливый и оживленный человек, с лица которого не сходит улыбка. Когда она выходит на люди, вокруг нее как бы включается силовое поле – величественное и мощное. Мы с остались под большим впечатлением.

-- Вы в жизни совсем не похожи на королеву, а в фильме достигли почти зеркального сходства. Сколько в этом процентов вашей работы, а сколько – гримера?

-- Знаете, сходство с королевой достигалось не макияжем. Важнее всего были голос и интонации. А еще пластика. Я провела кучу времени за просмотром видеозаписей королевы – запоминала, как она движется, как держит голову, какие делает жесты руками, как держит сумочку, когда надевает очки и когда нет.

-- Как вы готовились к сцене, в которой королева плачет?

-- Я четко ее себе представила. У меня не было другого варианта – нам никогда не показывали королеву плачущей. Пожалуй, только однажды – на похоронах матери. Думаю, поэтому Стивен и вставил эту сцену в фильм. Вообще Елизавета Виндзор великолепно умеет скрывать свои эмоции на публике. Не представляю, как ей это удается, учитывая невзгоды, которые ей пришлось пережить. Гибель Дианы стала болью для каждого члена королевской семьи. Наконец, королева остается одна, раздавленная тяжестью свалившегося на нее горя и непониманием общества, которое осуждает показное безразличие семьи. Ее мучит проблема выбора: должна ли она придерживаться традиций или сделать то, чего ждет от нее ее народ. И в этот момент королева говорит: «К черту традиции», – дает волю чувствам и плачет.

-- А тогда, в 1997-м, вы были на чьей стороне – королевы и традиций или народной любви к Диане?

-- Несмотря на то что я убежденный антироялист, я не осуждала королеву. Мне ее поведение казалось совершенно естественным и понятным. Я склонна считать, что в этой ситуации совершенно недостойно повели себя английские журналы и газеты, которые раздули из этой истории скандал и неплохо на нем заработали.

-- Вам интересно, что думают о фильме члены королевской семьи?

-- Конечно, интересно. Но, скорее всего, никто и никогда этого не узнает. Монархи должны быть выше того, что о них говорят.

-- Вместе со Стивеном Фрирзом вы приглашены к королеве на чаепитие, которое состоится после церемонии вручения «Оскаров», – вот там все и узнаете.

-- (Улыбается.) Возможно. В любом случае я хотела бы, чтобы эта картина была воспринята исключительно как искренняя и честная работа.

-- Можно ли сказать, что этот фильм снят в защиту королевы?

-- Нет. Этот фильм – голос ни за, ни против. Мы вовсе не хотели сказать, что королева была абсолютно права, первоначально сделав вид, что Диана не имеет больше никакого отношения к королевской семье, или правильно поступила, пойдя на поводу у общественного мнения. Вопрос остается открытым. Это картина о сильной личности в особых обстоятельствах, с которыми нам никогда не придется столкнуться. Надеюсь, что зритель сможет увидеть в королеве человека со своей судьбой, характером, семьей, детьми и внуками, а не символ монархии. Только тогда можно до конца понять ее поступки.

-- Судя по всему, вы досконально изучили свою героиню…

-- (Перебивает.) Бросьте, на свете много актеров, которые играют с куда большей самоотдачей. На самом деле я страшно ленива и не слишком любознательна. Все, что у меня есть, – опыт. Сыграв в массе фильмов и театральных постановок, я научилась работать, не перенапрягаясь. Я, к примеру, «недоиграла» королеву – овладев ее походкой, речью и жестами, я просто сбавила тон и не доработала роль до конца. В этом, по-моему, ее наибольшая ценность.

-- Кто были ваши кумиры в детстве?

-- Сара Бернар и Элеонора Дузе – в детстве я мечтала стать не просто театральной знаменитостью или кинозвездой, а великой актрисой, не меньше. Меня увлекало представление об актерской профессии в духе XIX века. Мне нравилась эта эпоха гораздо больше реальности – я росла в очень бедной английской семье: у нас не было денег ни на телевизор, ни на радио, ни на автомобиль или стиральную машину. У нас появился холодильник, когда мне исполнилось пятнадцать.

-- А как вы думаете, что королева носит в своей маленькой черной сумочке?

-- Так получилось, что я знаю это точно. Пока я собирала материал для роли, я прочитала о встрече королевы с одним архиепископом. Она уронила сумку, и из нее все посыпалось на пол. Архиепископ вспоминает, как он ползал на коленях, собирая королевские вещи: презервативы, косяк… (Смеется.) Нет-нет, конечно – пудреницу, ручку и очки. Ни кредиток, ни ключей, ни денег.