«Мэнмейкер», «волла», «Левински» и другие жаргонизмы Голливуда. Часть 1

Многие околокиношные термины давно освоились в поп-культуре: киногики прекрасно ориентируются в том, что такое «последняя девушка» или «королева крика», у них не вызывают вопросов словечки типа «франчайз-киллера», «стингера» или «спойлера». Но это только верхний слой, описывающий общие процессы в индустрии, сами же мувимейкеры по приходу на «фабрику грез» осваивают еще и ее внутренний сленг, состоящий подчас из довольно экзотичных жаргонизмов, вводящих в ступор людей со стороны. Любая профессия порождает собственный жаргон, не только позволяющий отличить «своего» от «чужого», но и экономящий рабочее время, – и кинопроизводство здесь не исключение. Какими же словами и выражениями оперируют тертые голливудцы? Давайте разбираться…

Левински (Lewinskys)

Все знают эту фамилию, а вот что делает Левински на съемочной площадке? Левински – это наколенники (поэтому на английском слово произносится во множественном числе) для каскадеров, позволяющие им не травмировать ноги во время исполнения трюков. Когда-то наколенники были просто наколенниками, но это же так скучно – называть вещи своими именами. После секс-скандала в Белом доме имя Моники Левински стало нарицательным и послужило объектом многих шуток, самую, наверное, изящную из которых отмочил кто-то из киношников, впервые состривший на эту тему в ходе съемочного процесса. Шутка прижилась – так что каждый раз, когда во время съемок кому-то требуется грохнуться на колени, на площадках поминают несчастную Монику.

Давать Голливуд (Acting Hollywood)

Вообще, это не такой уж специфический термин: газетчики любят шутить на тему «в такой-то сцене Джим Кэрри стал давать Лоуренса Ольвье», подразумевая, что актер залез не в свой огород, пытаясь копировать чужую манеру, и на экране это слишком заметно. Сами же работники «фабрики грез» в повседневной жизни пользуются более обобщенным «давать Голливуд» (или «играть в Голливуд») в отношении актеров, игра которых слишком картинна. В первые десятилетия существования кино «переигрывание» было нормальным делом (по-другому актеры тогда не работали), но сегодня, когда кинематограф окончательно оторвался от театра и стал претендовать на отражение реальной жизни, эмоциональная избыточность и излишний драматизм перестали быть чем-то ценным – скорее наоборот. Так что актеру, одернутому режиссером в подобном ключе, следует как минимум немедленно перестать «давать Голливуд» и задуматься о своей дальнейшей судьбе: старые лекала больше не в моде, и если ты не умеешь быть естественным, лучше переквалифицироваться в пародисты.

Жмых (Rhubarb)

Вообще, прямой перевод слова Rhubarb – «ревень», но в данном случае, вероятно, больше подойдут слова «жмых» или «полова» – то есть, грубо говоря, куча мусора, занимающая место, но не имеющая полезных свойств. В любом фильме с участием массовки такого «жмыха» полно – ведь нужно чем-то занять маячащих в кадре статистов, якобы увлеченных болтовней, пока главный герой прохаживается мимо. Никаких специальных реплик в сценарии для них не предусмотрено – как минимум потому, что «роль со словами» подразумевает более высокую оплату труда, на чем продюсеры стараются всячески экономить. Поэтому во время съемок «актерам задника» предлагают говорить что угодно, хоть бы и нести полную тарабарщину – чем те часто и пользуются в общем гуле, костеря на все корки начальство или отпуская шпильки в адрес собравшихся кинозвезд. Какое-никакое, а развлечение, и если камера не проедет в непосредственной близости от статиста, выдаваемый им «жмых» все равно никто не расслышит. Главное – сохранять полагающееся по сценарию выражение лица, все остальное – целиком на усмотрение говорящего.

Волла (Walla)

«Волла» – термин, производный от слова «стена» (wall). Им обозначается гул массовки, который записывается не во время съемок, а в студии, – такой шум добавляют на отдельную звуковую дорожку уже на постпродакшене. Дело в том, что не всякую сцену можно сразу снять «как есть»: в случаях, когда дело происходит на вечеринке или в набитом детьми классе, музыка или болтовня окружающих напрочь заглушат диалог главных героев, чего, конечно, никому не нужно. Поэтому окружающим запрещают шуметь – они лишь шевелят губами и танцуют без музыки. Все крики, фразочки, песни и прочий звуковой «жмых» будет наложен позднее. Людей, которых приглашают в студию для создания подобного шума, в российском кино зовут «гур-гурщиками» (без них, в частности, никак не обойтись на дубляже иностранных фильмов). Хотя пришедшее из театра слово «гур-гур» у нас часто используют еще и в значении «жмыха» – то есть для обозначения отсебятины, произносимой статистами на съемках. Видимо, потому что голливудкое «рубарб» звучит слишком уж дико – то ли дело «гур-гур».

Менмейкер (Manmaker)

Менмейкером (буквально – «превращатель в мужика») называют любое подручное приспособление, используемое для придания актеру иллюзии большего роста – например, чтобы приземистая звезда вроде Тома Круза выглядела более убедительно в одном кадре с крупногабаритным злодеем или рядом с высокой девушкой. Этим термином пользуются также в отношении членов съемочной команды, которым нужно оказаться на несколько дюймов повыше для успешного выполнения своей работы. Платформа, подставка, ящик для упаковки яблок (благодаря разной высоте граней – незаменимая вещь на съемках!) или стул с длинными ножками могут понадобиться не только актеру, но и, например, оператору, желающему взять более выгодный ракурс. Впрочем, если в отношении камерамена или осветителя термин несет сугубо технический смысл и редко имеет прямо отношение к их росту, то многих актеров слово «менмейкер» сильно задевает (как и всякого человека, «мужественность» которого так или иначе подвергается сомнению). Поэтому техперсонал употребляет его свободно лишь в отношении себя. В отношении Круза, конечно, тоже (не выдумывать же другое слово!) – но только так, чтобы он не слышал.

Любовь (Love)

Поэтические натуры любят уподоблять любовь действию электричества. В Голливуде тоже считают, что эти понятия взаимосвязаны: когда кому-то на съемочной площадке нужно, чтобы осветитель подал электричество на тот или иной прибор, просьба звучит как «Дай мне любви» (Gimme some love). Что ж, в киносъемочном аду немного лирики еще никому не вредило. Хотя существует и другой равнозначный вариант – «Подкинь говядинки, бэби». Почему так? Об этом лучше, наверное, спросить самих голливудских осветителей.

Десять-сто (10-100)

Вы спросите: это еще что такое? Кинематографисты пользуются двоичным кодом? К счастью, нет. Но у персонала, работающего на съемках и координирующего действия друг друга по рации, свой внутренний код все же есть. «Десять-сто» – это сообщение о том, что говорящему надо отлучиться в туалет. Ответ обычно звучит как «10-4» – «Вас понял». Хотя если координатор молод, то может крутизны ради отрубить по-военному – «Принято!», наказывать его за это никто не станет. Подобных шифров в обиходе у киношников много, и некоторые из них звучат довольно странно – например, вопрос «Как там твоя двадцаточка?» означает «Где ты?». Зато бездельники, любящие прочесывать радиодиапазон, не раззвонят всей округе о том, что поблизости снимается кино, и не заставят киногруппу отбиваться от набежавшей толпы зевак – уже счастье.

Эбби Сингер (Abby Singer)

Этот эпоним используется чаще всего в укороченной версии, звучащей как просто «Эбби». Так называют предпоследний дубль перед окончанием съемок. Почему? Имя неофициальному термину дал Эбби Сингер – легендарный голливудский деятель, работавший ассистентом режиссера на многих кинопроектах второй половины прошлого века. Карьеру Сингер начинал на ТВ, оттуда же он принес свою коронную фразу: «Снимаем вот этот дубль, потом еще один и перебираемся на следующую локацию». Сам Сингер объяснял свою телевизионную привычку тем, что, услышав от него про предпоследний дубль, команда начинала потихоньку сворачиваться, пакуя ненужное более оборудование, что экономило около 15 минут времени на каждом новом месте. Если за день отрабатывалось 4 локации (а на ТВ их обычно бывало до шести), то в сумме Сингер экономил режиссеру и продюсерам целый час съемочного времени – а для бюджета любого проекта это означало приличные деньги. Сингер, умерший в 2014 году в возрасте 96 лет, вероятно, был рад тому, что его экономия стала настоящей притчей во языцех и что благодаря ей его имя вошло в историю кино. Разумеется, не все режиссеры умеют рассчитывать свои силы: тот, кто объявил «Эбби», но снял после этого еще кучу дублей, рискует стать посмешищем в глазах подчиненных – так что пользоваться этим словом надо с оглядкой. К слову, последний дубль в конце съемочного дня тоже имеет специальное название – «мартини», и здесь уже, наверное, не нужно объяснять, почему. Когда работа окончена, расслабиться с бокальчиком в руке – самое то.

Золотое время (Golden time)

До того как фильм начинают снимать, над бюджетной сметой корпит толпа продюсеров с калькулятором, подсчитывающих, сколько съемочных дней потребуется и каких денег это будет стоить. Но учесть все невозможно, как невозможно предсказать плохую погоду, человеческий фактор и прочие вещи, влияющие на темпы работы. Форс-мажоры зачастую неизбежны. Между тем вопрос переработок в Голливуде стоит весьма жестко – за этим следят всевозможные профессиональные гильдии, требующие двойной заработной платы для всех, кто остается на съемочной площадке лишние часы, вылезающие за стандарты трудового законодательства, или, не дай бог, вкалывает в выходные дни. Часто у продюсеров, не сумевших уложить съемки на конкретной локации в запланированное время, нет другого выхода, кроме как продлить рабочий день (хотя бы потому, что завтра вся команда должна лететь в другое место), но эти дополнительные часы влетают в такую копейку, что зовутся «золотым временем». Если вы режиссер, слишком часто говорящий продюсерам «мы уходим в золото», то вряд ли ваша карьера продлится долго: иметь дело с растратчиками, пусть бы даже и очень талантливыми, никто не любит.

Сделать банан (Banana)

Иногда банан – это просто банан, но не в данном случае. У киношников банан – это глагол! Если красиво уходящего вдаль актера просят «сделать правый/левый банан» (или буквально «забананить вправо/влево»), то, значит, он заслоняет собой некий важный объект на заднем плане, и, чтобы избежать этого, в следующем дубле ему стоит сдать влево или вправо. Можно, конечно, просто передвинуть камеру, но попросить актера сменить траекторию движения гораздо проще и быстрей. Особенно этот прием актуален для сцен с плывущей камерой или сложной логистикой, где артисту, чтобы ни на секунду не выпадать из кадра, приходится порой выписывать довольно замысловатые «бананы». Самое сложное – добиться того, чтобы отрепетированная прогулка, пробежка или пьяные «крендели» на выходе из бара выглядели целиком естественными, а за любыми резкими движениями персонажа просматривалась убедительная мотивация. Умение вписываться в технические ограничения – неотъемлемая часть актерского труда, и с этим не спорят даже звезды категории «А». Ведь кино – это в том числе и умение продавать «бананы».