Советская пропаганда считала Клинта Иствуда ястребом, консерватором, чуть ли не символом американской военщины – не за его режиссерские, а за актерские работы. При этом в военных фильмах он почти не снимался. Давний фильм «Герои Келли» /Kelly's Heroes/ (1970) – редкое исключение. Зато был главным ковбоем в новейшей истории Голливуда и полицейским Грязным Гарри, который не испытывает сомнений, нажимая на курок. Но на самом деле воззрения мэтра – истинно пацифистские. В чем убедилась, общаясь с ним, корреспондент «Русского Newsweek» Нелли Холмс.

--

-- Я не хотел делать фильмы о войне. Их и так предостаточно: хороших, пропагандистских, плохих. Оба фильма не о войне, а о природе героизма. Битва за остров Иводзима стала самой крупной в истории морского флота Америки, в ней погибла третья часть тогдашней морской пехоты. Я только что беседовал с генерал-майором Фредом Хейнсом, которому во время сражения было 24 года. И он сделал мне большой комплимент, отметив, как удачно нам удалось соединить документальные кадры битвы с постановочными. На самом деле в фильмах нет ни одного документального кадра. Мы все сняли сами. Фред Хейнс сказал, что «Флаги наших отцов» вернули его в военное время. Он не захотел вспоминать о деталях. Как и большинство солдат, прошедших через Ирак, Корею, Вьетнам. Да, есть люди, обожающие поораторствовать о войне. Но фронтовики войну обычно не обсуждают. В книге Джеймса Бредли, на основе которой были сняты «Флаги наших отцов» /Flags of Our Fathers/ (2006), меня больше всего заинтриговало то, что автор, сын участника сражений на Иводзиме, узнал о боевом прошлом отца только после его смерти – притом что отец умер в преклонном возрасте. Он никогда не говорил с сыном о войне. Все выжившие в той переделке находились как бы в состоянии «синдрома заторможенного стресса» (delayed stress syndrome). Словно бы кто-то дал им приказ, вернувшись домой, забыть о случившемся. «Флаги» – история о трех друзьях, которые потеряли в боях половину тех, с кем водружали американский флаг над Иводзимой. Это были обычные худые ребята, выросшие в период экономической депрессии. Война состарила их лет на двадцать. Фильм – об эмоциях, которые переживают эти три друга. Прежде всего, о чувстве вины, потому что они понимают: настоящие герои – те, кто погребен на острове. Но когда они возвращаются домой, политики начинают делать из них звезд. И кормят икрой. Вы видите в фильме, чем это чувство вины обернулось для двоих из ребят. Только отец Джеймса Бредли сумел прожить нормальную семейную жизнь в городе, в котором вырос. Один так и не смог найти себя. Другого, индейца, ситуация и вовсе сломала.

-- Естественно ваше стремление показать войну глазами американских моряков. Но откуда возникло желание посмотреть на битву из блиндажей тогдашних врагов – японцев?

-- Сначала мне хотелось снять фильм только об американских солдатах, совсем не показывая японцев. Тогда враг представлялся бы солдатам чем-то мистически грандиозным. Но, изучая историю флота в период Второй мировой и, в частности, подробности битвы за Иводзиму, я поразился, насколько превосходно была разработана японская защитная стратегия. Она была спланирована генералом Тадамичи Курибаяси. Меня очень заинтересовал этот человек. Я отправил одного своего друга в Японию, чтобы он раздобыл книгу Курибаяси. Оказалось, что в конце 1920-х он служил в американском посольстве, изучал английский язык в Гарварде, много путешествовал по Канаде. Он любил Америку, обрел здесь много друзей, он был против войны Японии с Америкой. Но именно его отправили возглавить оборону Иводзимы. Все ожидали, что японцы не продержатся больше 3-4 дней, ведь американская армия превосходила японскую и по численности, и тем более по мощи. Но оборона затянулась на целый месяц. Книга, составленная из писем генерала своей жене, дочке и сыну, помогла мне понять этого человека. Затем я сам поехал в Японию. У меня была возможность познакомиться с родственниками погибших, в том числе внуком генерала Курибаяси. Когда я читал письма генерала, письма других погибших японцев, найденные на острове, меня поразило, насколько не вписываются эти люди в традиционные представления о японских солдатах. Во всех письмах говорилось об одном: их авторы скучали по своим семьям, писали матерям, что не желают умирать. Так же как и у американских солдат, у них были сомнения в компетенции своего командования. Я надеюсь показать двумя своими фильмами, что война – апогей бессмысленности.

-- Фильмы отличаются даже светом. Действие японского наполовину происходит в темноте.

-- Потому что армия японского императора обитала на Иводзиме в пещерах и специально вырытых туннелях. «Письма с Иводзимы» /Letters from Iwo Jima/ (2006) как раз и повествуют о подземной жизни японских солдат.

-- Кого вы считаете героем?

-- В детстве, думая о героях, я представлял себе солдат Второй мировой и президента Рузвельта. Для других герои – это Эйзенхауэр или генерал Паттон. У героев, еще раз повторю,есть одно общее качество: они не любят вспоминать о том, через что прошли. Те, кто любит разглагольствовать о войне, как правило, служили штабными писарями и никогда не видели линии фронта. Мне интересна тема героев. Естественное желание обычного человека – поскорее покинуть место битвы. Тем не менее постоянно узнаешь о людях, заслонивших собой амбразуру. И всякий раз, естественно, думаешь: «Что же это за особый человек?» Может, кто-то закрывает собой амбразуру как раз в момент, пока мы разговариваем? Массы редко узнают о таких подвигах. Современное общество делает героями людей, которые того не заслуживают. О пожарном, который спас людей, еще иногда пишут в газетах, но в большинстве случаев – тоже не пишут.

-- Это правда, что вы еще в молодости стали республиканцем? Как это влияет на идеологию ваших картин?

-- Я стал республиканцем, когда служил в армии – тогда воинская повинность была обязательной. Это произошло в разгар президентской кампании Эйзенхауэра. Одним из пунктов его предвыборной программы было разрешение корейского конфликта. Я был молод и поверил, что Эйзенхауэр его разрешит. И он действительно разрешил, но не настолько успешно, как обещал. Когда состоялась битва на Иводзиме, мне было пятнадцать. Потом произошел корейский конфликт. Потом вьетнамский. Потом случились война в заливе, война в заливе-2, война с терроризмом, которая страшнее всех прежних вместе взятых. Я не люблю войну. И желал бы прожить без войн остаток своей жизни.

-- Наряду с вами продюсером фильма является . Прежде вы вместе, кажется, не работали. Как началось ваше сотрудничество?

-- Когда я захотел приобрести права на книгу Джеймса Бредли, то обнаружил, что их уже купила киностудия DreamWorks. Мой агент упомянул в разговоре с их представителем, что мне нравится эта книга, но ответа не последовало. Тем не менее несколько лет назад встречаюсь со Стивеном на церемонии «Оскара», и он спрашивает, читал ли я «Флаги наших отцов»? Отвечаю: да. На что он говорит: почему бы вам не снять по ним фильм вместе с нашей студией, а нам вместе не стать сопродюсерами? Я тогда работал над «Малышкой на миллион» /Million Dollar Baby/ (2004), но перезвонил Стивену и спросил, есть ли у него сценарий? Он сказал, что лично работает над ним, но не удовлетворен результатом. Тогда я предложил своего сценариста – Пола Хэггиса (среди прочего – сценарист «Малышки на миллион» и «Казино Рояль» /Casino Royale/ (2006) и режиссер прошлогоднего «оскаровского» триумфатора «Столкновения» /Crash/ (2004). – Newsweek). Мы втроем встретились. Пол, очевидно, задавал правильные вопросы, потому что мы тут же заключили контракт.

-- Почему «Письма с Иводзимы» вы снимали не на Иводзиме?

-- Отчасти на Иводзиме. Но возможности съемок там ограничены. Кроме того, не хотелось бы вновь захватывать остров (смеется). Мы пришли к выводу, что самое подходящее место – Исландия. Там есть пляжи из черного песка, напоминающие вулканическую природу Иводзимы. Американцы высадились на остров 19 февраля 1945-го. Мы снимали в августе. Лето в Исландии похоже на зиму в Японии. Съемки заняли около пяти недель. Затем вернулись на Иводзиму и досняли несколько сцен непосредственно там. Это было важно со спиритуальной точки зрения – на острове похоронено около 12 000 человек. Там построено множество мавзолеев. В одном из них я увидел открытую бутылку с шотландским виски и в шутку спросил, неужели никто из случайных посетителей ее не пригубил? Мне серьезно ответили, что нет, потому что это может обидеть дух усопшего. А на вершине горы Сурибачи построен памятник американским морякам. Я стоял на пляже и представлял, как американские войска атакуют берег. Отовсюду стреляют, а они – как на ладони. Очень эмоциональный момент.

-- Сцены баталий напоминают, как уже говорилось, документальные съемки, поскольку они черно-белые, даже серые.

-- Мы сделали цвет ненасыщенным, поскольку я думаю, что на войне нет ничего приятно цветного.

-- Меня больше всего поразило во «Флагах наших отцов», что правительство Америки агитировало своих граждан вкладывать деньги в военные акции. В войну, на которой могли погибнуть члены их семьи.

-- Но, с другой стороны, если бы граждане не финансировали войну, то могли бы потерять всех членов семьи и остаться без родины. Мне рассказали, что когда трое ребят, ставших героями моего фильма, приехали на Тайм-сквер в Нью-Йорке, то на площади собралось около миллиона человек. И военные акции поднялись до отметки 22 млрд. долларов, что в наше время равносильно миллиарду. Сегодня подобный военный энтузиазм невозможен. Но когда началась война, эти акции были очень популярны. Их везде продавали, дарили на Рождество. Когда ты на Рождество вместо игрушки получал акцию, то был, понятно, слегка разочарован. Но тебе объясняли, что это – твой вклад в победу. И ты проникался хорошими чувствами. Кроме того, в стране во время войны возникла реальная паника. Говорили, что американскую землю хотят раскупить иностранцы. Американцев японского происхождения депортировали, немцам не разрешали покупать землю западнее шоссе номер один, итальянцам тоже. У отца Джо Ди Маджио (легендарный бейсболист, один из мужей . – Newsweek) конфисковали яхту. Все должны были следить за тем, чтобы свет после определенного часа был выключен (хотя на Америку не упала ни одна бомба. – Newsweek). Все говорили, что японцы придут со стороны океана, что после Перл-Харбора они захватят западное побережье Америки. Никто не знал, что у японцев не было такой возможности.

-- Насколько трудно было американскому режиссеру снять японский фильм?

-- О, я свободно говорю на японском (смеется). Origato. На самом деле режиссура – это прежде всего умение рассказать историю. У меня есть опыт работы в европейских фильмах. На съемочных площадках говорили на разных языках. Но в результате все удавалось.

-- Какие фильмы оказали на вас наибольшее влияние?

-- Мне нравятся ленты золотой эпохи Голливуда – те же «Лучшие годы нашей жизни» /Best Years Of Our Lives, The/ (1946) или вестерны Энтони Манна с Джеймсом Стюартом. Я рос, восхищаясь фильмами Джона Форда, Хауарда Хоукса, Альфреда Хичкока, Фрэнка Капры, Билли Уайлдера. Невероятно, как они могли делать один за другим столько хороших фильмов, хотя у них не было наших технических возможностей. снял в Африке «Африканскую королеву» /African Queen, The/ (1951), следом отправился в Париж снимать «Мулен Руж» /Moulin rouge/ (1952). Потрясающе!

-- В конце «Флагов» говорится, что одна-единственная фотография могла остановить войну. Вы действительно в это верите?

-- Там же не говорится, что она остановила. Говорится: могла остановить.