Рецензия на фильм «Скрытый клинок»

А еще говорят, у японцев нет чувства юмора… Вряд ли празднующий в этом году 75-летие Ёдзи Ямада читал дамские романы, так же как, по собственному признанию, не видел Тома Круза в "Последнем самурае" /Last Samurai, The/ (2003). Он продолжает спокойно экранизировать Сехэя Фудзисаву, не потому что там хэппи-энд или не хэппи-энд, а потому что жить можно, и Ямада согласен с Фудзисавой, как это можно, что само по себе – счастье в каждый данный момент.

Если говорить об истоках, то последние фильмы Ямады наследуют не брутальному Куросаве и даже не наблюдательному Одзу. Скорей, это легкая мудрость француза Ромера, одетая в традиционные кимоно жанра "дзидайгэки" (про исторических самураев в отличие от "гэндайгэки" про современных бандитов). Мечи могут заржаветь, кимоно могут быть с чужого плеча, в мир зонтиков и татами могут вторгнуться ружья и фраки. Жизнь продолжается не одеждой, оружием и обычаями, не разницей между цветущей сакурой и лилиями в цвету, а всеобщими, много более мелкими импульсами, вызывающими столь же мелкие реакции, адекватные или нет. Войны, заговоры, разлуки, болезни и харакири происходят из-за мельчайшей неадекватности. Кто, будучи самураем по жизни, со младенчества приучался чувствовать ее в ноль, обязан разруливать ситуации от улицы до страны, от зернышка риса до мировой политики – лишь после этого сам он может влюбиться, жениться и отправиться путешествовать. Лишь тогда будут правильная жена и правильный маршрут.

Описанные Фудзисавой, эти простые вещи сняты Ямадой опять же просто, то есть адекватно, что и приводит к тому, что ни от одного кадра его кино оторваться нельзя. Непринципиально, кого, куда и зачем провожал самурай Мунэдзо (Масатоши Нагасе) у реки три года назад, и чего все они смеялись потом дома за обедом – Мунэдзо, его друг Самон (Хидетака Йошиока), его мама, сестра и служанка Киэ (Такако Мацу). Все отношения, в том числе с покойным папой и ныне здравствующим министром Хори, сами собой выяснятся по ходу с любыми подробностями. Гораздо принципиальней, кто где стоял, сидел и вообще находился в каждый данный момент, какой между ними был воздух, шел ли снег или дождь, квакнула ли лягушка. Сословная иерархия сохраняется тысячу лет, именно чтобы раствориться в природе, уступить ее неделимости и по сути сойти на нет. При столь глобальном самурайском восприятии, исходящем из "всех", а не из "Я", извне кадра ни в коем случае нельзя напирать на события.

Монтаж, ракурс или спецэффект, любое давление извне будет насилием над глобалкой и убьет самурая. И Ямаде пришлось найти на роль Мунэдзо столь низкорослого артиста, чтобы влез в кимоно XIX столетия. На смех ему пришлось нарядить массовку в хакама и заставить их на учениях бегать по-европейски. Это такой естественный смех, что легко представляешь себя в хакама, и как бы ты в них побегал, и сразу понятны тысячелетние чисто физические мутации европейцев и японцев. Разница в восприятии между Черчиллем и сансарой. "Не беги, когда можно идти, не иди, когда можно стоять, не стой, когда можно сесть, не сиди, когда можно лечь". Наконец, чтобы естество поединков на мечах не достигалось искусственно, путем долгой тренировки именно перед съемками, на роль учителя фехтования берется Мин Танака, признанный гений всего человечества, живущий именно пластикой. И поверьте – пусть поединков в "Скрытом клинке" кот наплакал, оно того стоило – ждать их. И очень хорошо последнее "торможение" перед дракой – брошенная жена Хадзама (Рейко Такашима). С таким красивым лицом лучше вообще не рождаться туда, где бывает неадекватность.

Сюжет? А представьте, с какой легкой иронией надо прожить всю жизнь, чтобы "они жили счастливо и умерли в один день" снять лубочным фронтальным планом, даже без чаплинского финала (по "Новым временам" /Modern Times/ (1936) Чарли и девушка уходят вдаль). Фильм с виду посвящен революции Мэйдзи, перемене японской участи, открытию границ, закрытию Бусидо, дворцовым интригам, когда "есть компромиссы и компромиссы", глобальному взрыву в природе, когда "Мунэдзо Катагири, самурай низкого ранга, в настоящее время соответствовал бы служащему крупной японской компании", что означает предательства и убийства.

Фильм исподволь настоял на том, что ничего не случилось, и никаких "новых времен" не было и нет.