Новая классика: рецензия на фильм «Секс, ложь и видео»

На Каннском кинофестивале 1989 года случилась невероятная вещь: фильм неизвестного доселе дебютанта выиграл сразу три награды – премию FIPRESSI, приз за лучшую мужскую роль и даже Золотую пальмовую ветвь. Назывался фильм «Секс, ложь и видео», а дебютанту Стивену Содербергу было всего 26 лет. Принято считать, что эти три приза, выданные минималистской, разыгранной на четверых независимой драме о психоанализе и адюльтере, несколько завысили значение фильма; став скорее авансом талантливому молодому режиссеру (впервые затронувшему в кино актуальную по тем временам тему влияния новых медиа на реальность и человеческое сознание), чем действительно адекватной оценкой художественных качеств работы. Однако с каждым годом становится все очевидней, что это было одно из самых смелых и обоснованных решений за всю историю фестиваля в Каннах.

Переоценить влияние, оказанное «Сексом, ложью и видео» на кино, невозможно: дебют Содерберга вывел Джеймса Спейдера и Энди МакДауэлл в звезды и стал первым фильмом 90-х за год до того, как смену десятилетий смогли зафиксировать настенные календари. Видеокамера впервые выглянула в мир на правах фактически самостоятельного киногероя, а многословные, словно бы подслушанные, диалоги просочились в драматургические конструкции. На излете консервативной рейгановской эпохи спидобоязни, купированных чувств и герметичных отношений Video8 в руках главного героя Грэма оказалась страшно чувствительной штуковиной – единственной возможностью по-настоящему ощутить этот мир.

Реальность стремительно меняющегося мира шла видеорябью, и камера в нем обретала поистине магические свойства: в руках Грэма она могла быть идеальным барьером для того, чтобы отгородиться от другого человека, и в то же время становилась идеальным инструментом сближения с ним. Камера безопаснее секса и острее настоящей близости. Содерберг, по сути, предсказал эпоху youtube и сетевых дневников за десять лет до их появления, проанализировав первые результаты идущей полным ходом технологической революции. И, конечно, жюри под управлением Вима Вендерса (который еще в 1982 году в документальном фильме «Комната 666» собирал большой режиссерский консилиум, решая, каким будет кино завтрашнего дня) не могло отказать в главном призе тому, кто разглядел метаморфозы грядущего в хоум-видео.

Спустя двадцать лет после каннского триумфа, «Секс, ложь и видео» видится не только важнейшей попыткой реформировать экранный язык и прародителем современного американского «независимого» кино, но камерным, чрезвычайно личным высказыванием. В центре сюжета молодой человек, который предпочел избавиться от связей и удалиться из мира. Аскет, угощающий гостей водой со льдом. Странствующий монах, исповедующий и вербующий новые души для нового правдивого бога – камеры, лежащей в багажнике его машины. Цепкий взгляд видео, дарующего любовь и высасывающего души, становится объектом поклонения для Грэма и, безусловно, является таковым для самого Стивена Содерберга – филигранного оператора, скрывающегося в большинстве собственных фильмов под псевдонимом Питер Эндрюс.

От любви и религиозной веры в схваченную камерой реальность до ненависти к ее прохладному крокодилье- му взгляду один шаг – этот шажок и фиксирует Содерберг в своем полнометражном дебюте. В финале Грэм крушит своего кумира, избавляясь от интимных записей в пользу реальной любви к красавице Энн. Жизнь в который раз побеждает искусство. Грэм-художник терпит фиаско: залезающая в чужую постель камера оказывается ничтожным имитатором – и на фоне этой трагедии сущей чепухой кажутся и лицемерие неоконсерваторов, и подстерегший главных героев кризис среднего возраста, и даже новаторский киноязык талантливого дебютанта.