Песен ещё ненаписанных сколько: рецензия на фильм «Цой»

Проблемный водитель Павел Шелест (Евгений Цыганов) попадает в страшную аварию на своём «Икарусе» — он врезается в «Москвич» известного на весь СССР Виктора Цоя, из-за чего музыкант мгновенно погибает. Шелест не виноват в случившемся, но это мало кого волнует: народный гнев всё равно рано или поздно его настигнет. Чтобы как-то смягчить ситуацию, его ставят водителем автобуса, на котором гроб с Цоем перевезут из Латвийской ССР в Санкт- Петербург. С ним же там едет Марина, бывшая жена Виктора (Марьяна Спивак), со своим новым ухажёром (Илья Дель) и сыном (Мария Пересильд), последняя любовь Полина (Паулина Андреева), музыкальный продюсер (Игорь Верник) и взбалмошная фотограф Вика (Надежда Калеганова).

Режиссёра Алексея Учителя жизнь явно ничему не учит — вслед за «Матильдой» он умудрился снять ещё один абсолютно безобидный фильм, который тем не менее стал причиной большого скандала. Родственники солиста «Кино» писали письма в Министерство культуры с просьбами запретить прокат «Цоя» — мол, они не давали согласия на использование образа Виктора, да и картина всё переврала. Можно подумать, в фильме действительно представлен какой-то провокационный или, может, ревизионистский взгляд на фигуру культового рок-музыканта и его окружения — но нет, на деле всё очень скромно и, простите, конвенционально. Самое тяжкое преступление Учителя здесь — название фильма, обманом завлекающее в кино тех, кто не любит читать синопсисы и потому решит, что на экране его ждёт байопик о Викторе Цое.

Евгений Цыганов в роли Павла Шелеста на кадре из фильма «Цой»

О самом Цое режиссёр уже, впрочем, снимал кино — пускай и не игровое. Ещё в 1987-м был «Рок», одна из первых картин, осмыслявших культурный феномен «Кино», «Аквариума» и прочих молодых и дерзких. В 1992-м, после смерти Цоя, он сделал документалку «Последний герой», где образ музыканта собирался из рассказов его близких — тех самых, что через тридцать лет пойдут на Учителя войной. В 2009-м было своеобразное продолжение, «Последний герой: Двадцать лет спустя», где Учитель смотрел на путь музыканта с изменившейся временной дистанции. В общем-то, неудивительно, что после всего этого он не захотел снимать ещё одно кино «про Цоя», а подошёл к теме с неординарной стороны — с перспективы водителя злосчастного «Икаруса».

Паулина Андреева в роли Полины на кадре из фильма «Цой»

Оттого и удивительно, что при такой личной вовлечённости автора в тему и интересном концепте сам «Цой» вышел фильмом по меньшей мере неоригинальным. Конфликт личного и общественного, который кажется абсолютно логичным при местном сюжете (с одной стороны — обезумевшие фанаты, готовые разорвать невиновного водителя, с другой — люди, для которых музыкант был больше, чем просто культовой фигурой), на деле здесь проговаривается впроброс, в паре мимолётных сцен, где толпа идиотов пытается помешать довезти гроб до места захоронения. Большую же часть времени «Цой» выглядит конформной мелодрамой, сереньким роуд-муви, где вымышленные персонажи (они здесь все носят другие имена, нежели в реальности, а кто-то и вовсе придуман специально для фильма) выясняют отношения и истерят по любому поводу — чтобы в конце, разумеется, сблизиться перед лицом общей трагедии. Уверен, фраза «кино про водителя, убившего Цоя» родит почти у каждого человека тысячу разных идей о том, как этот фильм мог бы выглядеть — и все они будут интереснее того, что снял Алексей Учитель.

И ладно, чёрт с ним, с концептом — несправедливо ругать кино за то, чем оно могло бы быть, но не стало. Даже то, что есть, написано неуклюже: персонажи как были в начале фильма односложными макетами, так ими и остаются до финала, а полностью вымышленная драма водителя «Икаруса» едва связана с магистральным сюжетом о поездке на кладбище. Она существует где-то параллельно, как будто вместе смонтировали два совершенно разных фильма — инди-драму а-ля «Маленькая мисс Счастье» и суровую трагедию человека, перемолотого жерновами истории. Но что куда хуже его тематической несобранности, «Цой» выглядит ненамеренно архаичным, с кинематографической пластикой телевизионных лент из начала нулевых. Что катастрофически плохо для картины о фигуре вневременной, о которой даже спустя тридцать лет кричат: «Цой жив!» Фильм Учителя какой угодно, но не живой.