Рецензия на фильм «Агнец» – библейский фолк-хоррор о подмене понятий и потерянном времени

Мария (Рапас) и Ингвар (Хильмир Снайр Гуднасон) живут и работают на отдалённой ферме в Исландии. Пара бездетна, но однажды обнаруживает в своём амбаре загадочное существо и решает вырастить его как своего ребёнка. С ним в семью приходят сначала счастье, а вслед за ним и жуткие последствия.

Лучше всего «Агнца» охарактеризует та кинематографическая вселенная, к которой он негласно принадлежит: скотный двор имени студии A24, фабрика грёз, славящаяся изображением животных зачастую в демоническом, строго двусмысленном виде. В числе супергеройской орды ставший частью мемного фольклора козёл Чёрный Филип из «Ведьмы» Роберта Эггерса, докучливые чайки в его же «Маяке», медведь из «Солнцестояния» (или его оболочка), лис(-а) в недавней «Легенде о Зелёном Рыцаре». В «Агнце» всё мистическое сосредоточено на стаде овец, которых взращивает у себя центральная пара. Постоянный приём родов у животных вгоняет обоих супругов в мрачные мысли: их время то ли прошло, то ли сильно затянулось после предположительно случившейся ранее трагедии. «Оказывается, машину времени успели изобрести», — говорит за завтраком Ингвар. «Я бы отправилась в прошлое», — решительно, вдумчиво, со сквозящей травмой отвечает Мария.

Нуми Рапас в роли Марии на кадре из фильма «Агнец»

Фильм дебютанта Вальдимара Йоханнссона уже стал в США умеренной кассовой сенсацией в сегменте артхауса, заработав впечатляющие 2,5 млн долларов и став первым неанглоязычным проектом с подобным достижением после «Паразитов». Постановщика нетрудно поймать на стилизации предыдущих работ выпускников жанра — разумеется, та присутствует, фирменно нагнетает, гремит выпуклой метафоричностью новозаветного контекста. Агнец как Божье вмешательство может и осчастливить, и проклясть без того несчастных героев, далеко уже не юных Адама и Еву (или родителей пресвятой Девы Иоакима и Анну), доживающих свой век в изоляции и целибате. Их новая и одновременно последняя надежда — гибридная девочка Ада, появившаяся на свет в результате оставленного по ту сторону экрана эсхатологического совокупления, людьми украденная и присвоенная. Каким бы диким ни казалось её происхождение, Мария и Ингвар принимают всё с одержимой благодарностью, не стремятся объяснять друг другу всю катастрофичность и неправдоподобность произошедшего — настолько оглушителен был их процесс горевания всё это время.

Нуми Рапас в роли Марии на кадре из фильма «Агнец»

Йоханнссон не страдает самонадеянностью, движется по сюжету наблюдательно и даже с иронией. Не забывает делить и синхронизировать пресловутые библеизмы, колониализм (пользование чужой землёй и её плодами), поражающие воображение исландские широты — молчаливые, насквозь видящие простых смертных и их потуги в борьбе со временем. Деликатно берётся и за разваливающийся брак, психологически наиболее заряженную и интенсивную часть, сценарно практически не провисая, к дешёвому шоку прибегая изредка (в соавторы Йоханнссон взял «оскаровского» номинанта Сьона Сигурдссона, работавшего над «Танцующей в темноте»).

Нуми Рапас в роли Марии на кадре из фильма «Агнец»

Рапас выдаёт в «Агнце» выдающийся драматический перформанс, полный исступления, бессилия, разрешённого материнства, отчаянных мер по его удержанию. После увиденного остаётся один вопрос: где её предложения от студий и уже известных режиссёров? Прославившись оригинальным образом Лисбет Саландер, шведка обнаружила себя в Голливуде второго, а то и третьего эшелона, что для её потенциала попросту оскорбительно. Ещё одно удивление запрятано в титрах, где в числе исполнительных продюсеров помимо Рапас неожиданно возникает венгерский классик Бела Тарр, создатель «Сатанинского танго». Что конкретно привнёс в фильм его взгляд (и привнёс ли вообще), сказать трудно: «Агнец» по большей части стандартен, метафизикой интересуется вынужденно и высоко не взбирается (не факт, что вообще должен). Само внимание и присутствие Тарра как приятное дополнение срабатывает и, наверное, местами даже напитывает.

Просмотр «Агнца» после очередного локдауна потребует если не выхода из анабиоза, то частичной вовлечённости, расположения к внутреннему бою, наконец, фанатизма от продукции A24. Ещё меньше хоррора, больше creepy драмы, проникающей в сознание, говорящей о неисповедимых путях мессии, который здесь и не спаситель вовсе, и никому ничего не должен. Он взбирается по холмам, всегда невидимый, тяжело дышащий, несущий должникам не прощение, а извращённую мудрость (см. соломоново решение) и гарантированный пожизненный ад, причиной которого всегда являются они сами.