Режиссер Осгуд Перкинс и актриса Татьяна Маслани о хорроре «Крипер»: «На съемках вы словно бороздите океан и вытаскиваете все, что попадется»

Мы поговорили с режиссером Осгудом Перкинсом и актрисой Татьяной Маслани о мужском и женском восприятии, подводных камнях производства и о том, почему пересъемки — это второе Рождество. 

Режиссер Осгуд Перкинс

Съемки «Крипера» проходили сразу после окончания работы над «Собирателем душ» и до создания «Обезьяны» — ровно во время голливудской забастовки. Ради того чтобы продолжить работу, вы специально вместе с командой уехали в Канаду и взяли за основу текст канадского сценариста Ника Лепарда. Почему для вас было так важно снять этот фильм именно тогда? 

Осгуд Перкинс: «Крипер» родился из простого желания сделать еще один фильм. Все началось с того, что я нашел в Ванкувере потрясающую команду, и, кстати, я прямо сейчас снова здесь и снимаю с ними уже четвертый фильм (речь идет о картине The Young People — прим. ред.). Но на тот момент мы только-только сняли «Собирателя душ» и еще даже не знали, будет ли он хорошо принят аудиторией или нет. Мы просто чувствовали прилив энергии, хотели продолжать работать. И вдруг забастовка, которая сильно ограничила наши возможности. Но любовь к делу и желание творить никуда не делись. Мы стали искать выход и нашли его. «Крипер» стал тайным ребенком команды. 

В одном из интервью Татьяна говорила, что вам приходилось делать пересъемки и они пошли фильму на пользу. Можете подробнее рассказать об этом? 

О. П.: Пересъемки критикуют люди, которые понятия не имеют, как делаются фильмы. Возможность организовать пересъемки — это как если бы Рождество прошло 25 декабря, а 26-го родители просыпаются и говорят тебе: «А теперь снова Рождество». Иметь возможность вернуться к материалу, посмотреть на него свежим взглядом, попробовать сделать лучше — это большая привилегия. Что в этом может быть плохого? Это и есть развитие. 

Мы просто пытаемся создавать что-то классное, что будет вызывать эмоции у людей. И делаем это любым способом. Не получилось с первого раза — получится со второго. В индустрии многие выступают против пересъемок, но как будто возможно с первого раза создать совершенство. Мы не идеальны, мы вслепую пытаемся вылепить что-то сложное, и странно рассчитывать на идеальный результат с первого раза. Поэтому да, я люблю пересъемки. Дайте мне возможность, и я буду прибегать к ним все время.

Татьяна Маслани в роли Лиз на кадре из фильма «Крипер»

Татьяна Маслани: Да, согласна. И дело еще в том, что ты на самом деле начинаешь понимать фильм лучше в процессе. Когда монтируешь, когда добавляешь музыку, звук — все это может раскрыть материал с новой стороны, и пересъемки помогают придать объема, создать нужную форму тому, что поначалу ощущается как эксперимент.

Я, например, не знала, как будет выглядеть, скажем, одна из героинь, созданная с помощью VFX-эффектов, и когда я увидела ее после финального монтажа, то подумала: «О боже, теперь все стало ясно». Фильм стал совсем другим, я иначе его воспринимаю. Гибкость, пластичность, возможность прибегать к пересъемкам, доделывать что-то в процессе, придумывать и полностью перекраивать изначальный материал — это круто, это делает фильм живым. 

Расскажите, пожалуйста, больше про работу над спецэффектами. 

О. П.: Не знаю, стоит ли мне это говорить, но я все-таки скажу. Многие думают, что в этом фильме много пластического грима, но на самом деле в нем много визуальных эффектов. У нас замечательная команда VFX-художников, и особенно хочу отметить Эдварда Дугласа — потрясающего человека, который проделал невероятную работу. Он ответственен за огромное количество знаковых моментов в моих фильмах последних лет. Например, помните женщину, которая прыгает в бассейн и взрывается в «Обезьяне»? Это работа Эдварда Дугласа целиком и полностью. Я тут ни при чем.

Кадр из фильма «Крипер»

Что касается «Крипера», то мы начинали работу почти без денег. На раннем этапе у нас получилось что-то вроде студенческого фильма, снятого профессионалами. То есть вроде бы есть крутые решения, но с объективными ограничениями из-за отсутствия бюджета. И когда я говорю «у нас не было денег», я не шучу. Все почему-то говорят про шесть миллионов, которые у нас якобы были, но нет, в реальности у нас и близко таких цифр не было. Был материал, который очевидно нуждался в доработке. Только получив поддержку от Neon, мы смогли вложиться в разработку спецэффектов. 

Если опустить сюжетные подробности, то в целом перед нами история про отношения, про доверие в паре. Как мужчина и женщина, вы видите эту историю по-разному? Были ли у вас какие-то разногласия в процессе?

Т. М.: Хм, что касается меня, то и во время работы над фильмом, и во время финального просмотра я думала о таком странном чувстве: ты понимаешь что-то, осознаешь опасность буквально телом, но отчего-то не доверяешь этому чувству. Не доверяешь, потому что снаружи партнер говорит: «Нет-нет, все хорошо. Смотри, какой красивый дом, какой прекрасный лес вокруг. Почему ты чувствуешь себя дискомфортно?»

И для меня большая часть фильма как раз об этом: о том, как иногда мы игнорируем тревожные сигналы и не уходим, потому что думаем, что прав кто угодно, но только не ты. Когда кто-то учит игнорировать инстинкты и верить тому, что кажется неправильным, ты как будто покидаешь собственное тело. Физически ты остаешься, но внутренне уже ушла. Это тотальное одиночество. 

Татьяна Маслани в роли Лиз на кадре из фильма «Крипер»

О. П.: Это так интересно, потому что моя жена часто ссылается на похожий опыт: «Я чувствую это в теле. Я знаю, что права, но пытаюсь убедить себя в обратном». Когда я узнал, как Татьяна видит эту ситуацию, я увидел параллели и подумал: «О да, вот оно». То, о чем говорит Татьяна, то, что я слышу от своей жены, — это очень похожие вещи, значит, нам удалось поймать что-то. И в то же время меня это очень дезориентирует, потому что я сам такого не ощущаю. 

Россиф Сазерленд в роли Малькольма на кадре из фильма «Крипер»

Я больше думал о том, в чем я похож на героя Россифа Сазерленда. Какие стороны моей маскулинности требуют проверки? Ведь токсичная маскулинность стала социально неприемлемой только недавно — лет десять назад. А до этого мужчины ходили по миру, думая: «Да все нормально, так и должно быть. Ну, я иногда бываю сволочью, но ладно». Сейчас произошли изменения — и слава богу. 

И для меня «Крипер» стал поводом подумать о своих не самых хороших сторонах. Так, например, в какие моменты я бывал нечестен? Когда я манипулировал, где был «токсичен»? И мне показалось честным посмотреть в зеркало и увидеть это в себе. 

Малкольм, герой Россифа Сазерленда, говорит фразу: «Я люблю тебя, но что самое ужасное — ты мне нравишься». Почему любить и нравиться — это разные вещи? Почему вы решили подчеркнуть это?

О. П.: Ты хочешь ответить? Или мне сказать?

Т. М.: Нет, скажи ты. Мне интересно, как ты это видишь.

О. П.: Когда ты любишь партнера, ты одновременно понимаешь, что этот человек закрывает в тебе дыру, которая осталась от родителей. Потому что они не смогли дать тебе чего-то, а этот новый человек может.

А когда ты говоришь, что тебе кто-то нравится, — это всегда разговор о другом человеке, а не о твоей внутренней незажившей части: «Ты классная. Ты смешная. Ты умная. Ты секси. Ты добрая. Ты — ты». Любовь — это: «Я сломан, и ты что-то делаешь с этим прямо сейчас». А «нравиться» — это просто: «Ты прекрасный человек». Не знаю, может, я непонятно объясняю, но я так это вижу. 

Клер Фризен в роли Ады на кадре из фильма «Крипер»

Осгуд, расскажите, пожалуйста, в какой момент вы понимаете, как будет выглядеть ваш будущий фильм, какая у него будет атмосфера? Во время работы над сценарием, на этапе подготовки к съемкам или, может быть, во время монтажа? 

О. П.: Скажу одну важную вещь о том, как делаются фильмы. Сначала вы просто собираете материал. Бегаете, как лабрадор, и приносите режиссеру монтажа все подряд: «Вот утки падают с неба — возьму, пожалуй». На съемках каждый день вы словно бороздите океан и вытаскиваете все, что попадется. Иногда попадается мусор, но иногда — что-то хорошее.

После съемок у вас есть очень много сырого материала. И команда — монтажеры, звукорежиссеры, VFX-специалисты, актеры, которые приходят на дополнительную озвучку, — вместе с вами формирует из этого фильм. Я работал с людьми, которые в своих областях лучше меня. Мои режиссеры монтажа (Грэм Фортин и Грег ЭнДжи — прим. ред.) — блестящие профессионалы. Я, например, не умею делать то, что делают они.

Татьяна Маслани в роли Лиз на кадре из фильма «Крипер»

Если вы создаете что-то по-настоящему интересное, снятый материал и окончательный фильм, скорее всего, будут очень разными, правда же? Мне кажется, в независимом кино всегда так. В студийных фильмах, условно в Disney, все заранее известно, и вы просто выполняете план, но в «Крипере» мы пробовали разные вещи, экспериментировали. Я говорил себе: «Надеюсь, у нас получится отличный материал», — но на самом деле понятия не имел, как это будет выглядеть в итоге. 

Знаете, в этом и есть прелесть создания фильма и совместной работы: сотня людей берет сценарий в качестве указателя направления, активизирует свои лучшие творческие способности и превращает отснятый материал в кино. Остается только пристегнуться и надеяться, что зрителям это понравится.