Режиссерка Эмили Блихфельдт о боди-хорроре «Гадкая сестра»: «Что может подтолкнуть женщину отрезать себе часть ноги?»

По наущению матери девушка готовится к балу-смотринам, где принц будет подыскивать жену. Только из-за скромных внешних данных ее никто не воспринимает всерьез. Ради достижения желаемой цели и долгожданной помолвки Эльвире приходится пойти на многое — от болезненных операций до поедания яйца ленточного червя.

Леа Мирен в роли Эльвиры на кадре из фильма «Гадкая сестра»

«Гадкая сестра» — полнометражный дебют норвежской режиссерки Эмили Блихфельдт. Сначала фильм показали на кинофестивале «Сандэнс», а потом отобрали в программу «Панорама» Берлинского кинофестиваля 2025 года. Мы поговорили с постановщицей о разрушительных стандартах красоты, внутренней мизогинии и вдохновении фильмами Дэвида Кроненберга и Дарио Ардженто.

В конкурсе Берлинского кинофестиваля показали еще одну сказку — «Ледяную башню» Люсиль Хадзихалилович, переосмысление классической «Снежной королевы». Почему вы решили обратиться к «Золушке»?

Не я выбрала историю «Гадкой сестры» — она выбрала меня. Однажды во время съемок короткометражного фильма я задремала и увидела интересный сон. Я снимаю кино о женщинах, испытывающих сложности с собственным телом, и героиня моей картины была как раз такой: широкая и ростом два метра. В моем сне она почему-то была в образе Золушки. Я увидела, как на ее ноге красовалась крошечная хрустальная туфелька, как ее с легкостью, как пушинку, подхватывает принц и сажает на коня. Но неожиданно девушка смотрит вниз и видит свой самый страшный кошмар — туфельки все в крови. Когда я проснулась, то поняла, что посочувствовала героине, в чьи туфли я никогда не пыталась влезть, — каламбур намеренный! (Смеется.)

Эмили Блихфельдт

Моя героиня знала, что ей не суждено быть Золушкой, что она подходит только на роль сводной сестры, но почему-то пошла на самообман — мне знакомы ее стыд и отчаяние. Что-то подобное и я испытывала, так же страдала и пыталась соответствовать идеалам красоты. Я и моя героиня заслуживаем справедливости, поэтому я решила снять кино, после просмотра которого любой зритель поймет, что может подтолкнуть женщину отрезать себе часть ноги. 

Как вы думаете, почему ранние версии сказок были столь жестокими?

У сказок в разное время были разные задачи. Тогда они должны были быть реалистичными, нравоучительными и пугать детей. 

Не иди в постель к волку?

Да, конечно. Мораль «Золушки» проста: не будь алчной, не думай, что можешь занять чье-то место; будь доброй и скромной. В версии братьев Гримм сводные сестры описаны как красавицы с ужасным нравом. Золушка же самая красивая из них по той причине, что у нее покладистый характер. Конечно, в европейских сказках о ведьмах уродство всегда сочеталось с плохим поведением, но именно компания Disney была первой, кто в «Золушке» соединил внутренний мир сводных сестер с их внешностью.

Леа Мирен в роли Эльвиры на кадре из фильма «Гадкая сестра»

Есть множество версий «Золушки», это часть европейского фольклора. На что вы ориентировались во время написания сценария?

Момент с отрезанием большого пальца и пятки описан в немецкой версии братьев Гримм. Ее я прочитала, будучи ребенком, помню, что книга была в удобном мини-формате. Я никогда не забуду образы, которые возникали во время чтения: самый яркий — когда принц замечает, что чулки девушки окрасились багряной кровью. Другой источник вдохновения — это чешский фильм «Три орешка для Золушки» с прекрасными зимними декорациями, его смотрят в Германии и Норвегии на Рождество. 

Оба произведения повлияли на мое видение сюжета «Золушки», но я сама приняла решение не менять основные детали сказки: мне было важно, чтобы люди узнали в моем фильме всем известную историю и при этом заметили различия. В «Гадкой сестре» еще можно заметить элементы версий Уолта Диснея, Шарля Перро и так далее. 

Леа Мирен на съемках фильма «Гадкая сестра»

Ваша сводная сестра Эльвира (Леа Мюрен) проходит через серию пластических операций, чтобы добиться желаемой внешности. Насколько они правдоподобны?

Я сразу увидела связь между самоповреждениями и пластическими операциями — сводных сестер даже можно назвать пионерами в данной области медицины. В наши годы даже есть такая операция по удалению боковой костяшки у ступни для ее уменьшения — ее называют «Золушкина операция». 

Леа Мирен в роли Эльвиры на кадре из фильма «Гадкая сестра»

Когда я писала сценарий «Гадкой сестры», то порой задумывалась, а на какие еще жертвы может пойти моя героиня. Сначала я нашла ужасную практику поедания яиц ленточных червей — сейчас у нас есть «Оземпик», современный референс. Эльвира не могла так просто похудеть, поэтому я решила: что войдет внутрь, то должно и выйти. Так я нашла финал фильма. 

Мне также было важно показать, что Эльвира — не жертва, она соучастница. Сначала девушка не принимает социальные нормы красоты, но потом встраивается в систему и сама себя объективирует. В тот момент, когда Эльвира съедает яйцо, она впервые сама себе наносит вред: и фигурально проглатывает горькую пилюлю, и буквально — настоящего червя, который пожирает ее изнутри. Я тот человек, который испытывает проблемы с принятием себя, и эта сцена в «Гадкой сестре» точно передает мои чувства. Этот невидимый монстр, растущий внутри тебя, от которого придется однажды избавиться, мне представляется прекрасной метафорой скрытых психологических проблем.

Другие практики, как коррекция носовой перегородки, вдохновлены операциями конца XVIII и начала XIX века. Конечно, показанный в «Гадкой сестре» процесс исправления перегородки недостоверен. Но долото и правда использовали, что отсылает к созданию скульптуры, которую вытачивали древние греки из камня. Я сразу поняла, что если Эльвире поправили, а на деле сломали нос, то понадобится фиксатор — есть реклама подобных корректирующих насадок из 1920-х годов, они идеально подошли для героини.

А что по поводу глаз? Эльвире в «Гадкой сестре» вшивают искусственные ресницы. 

Это я подсмотрела у Дарио Ардженто, в его фильме «Ужас в опере». Мне кажется, что в Интернете также можно найти фейковую винтажную рекламу операций, где написано, что это новый парижский тренд. В наши дни все еще есть мода на длинные ресницы, поэтому эти образы мне пригодились. 

Кадр из фильма «Ужас в опере»

2010-е годы были десятилетием пластических хирургов, когда семья Кардашьян задавала тон и говорила: «Накачай попу, губы, грудь!» Сейчас будто мода изменилась или же нет?

Тяжело сказать. Думаю, что феминистские хорроры в наши дни так популярны, как нам показала «Субстанция» Корали Фаржа, потому что людям интересны такие истории. Публика устала от старых нарративов. Я бы хотела заглянуть в будущее, но это невозможно: идеалы красоты и индустрия так быстро меняются, это постоянный процесс. Каждый день каждый человек оценивает себя и других, решает, что красиво. Может быть, из-за ускорения темпа жизни общество начало понимать, что красота — это конструкт, который можно игнорировать. 

Леа Мирен в роли Эльвиры на кадре из фильма «Гадкая сестра»

Что вы думаете о выражении «Красота — это боль»?

Это мизогинная доктрина, уничтожающая женщин. Мы должны понять, что этот принцип ужасен, и перестать в него верить. Люди часто оправдывают боль, что якобы она приведет к чему-то большему, — это промывка мозгов.

Интересно, как вы поменяли образ Золушки (Теа Софье Лок Несс). В вашей интерпретации Агнес — обычная девушка. Вы спокойно показываете и ее половые органы, и принца. Как вы сделали Золушку второстепенным персонажем?

Мне нужно было в каждом герое найти баланс — не просто перевернуть всем известные образы с ног на голову, а добиться реализма. С Золушкой пришлось тяжело: сначала хотела превратить ее в белокурую бимбо, но не смогла. Быстро осознала, что я пойму чувства любой девушки, хотя мы и не похожи. Но я нашла свой подход: не знаю радикально самоотверженных и идеальных людей, но знаю людей с естественной красотой. Мне захотелось показать эту естественность Золушки, которая как раз этим всех и привлекает. Она ничего не стыдится, принимает себя и любит: если она захочет заняться сексом, то сделает это. В противоположность ей Эльвире всё дается с трудом. Я была такой же наивной и не понимала, как в старшей школе мои одноклассницы находили парней, веселились и наслаждались своими телами. 

Ти Софи Лох Несс в роли Агнес на кадре из фильма «Гадкая сестра»

Поэтому же в «Гадкой сестре» сцены секса такие яркие?

Как режиссеру мне важнее всего, каким должен быть фильм, потом я уже могу рефлексировать и решать, будет ли мне стыдно. Когда я пересматривала кино на моменте монтажа, то в голове была одна мысль: «Кто это придумал?» И это была я, конечно же. Меня удивило, что у Золушки может быть парень, но я была рада такому открытию. В «Гадкой сестре» сцены физической близости обязаны удивлять, стать откровением не только для Эльвиры, но и для зрителя. Почему я показала секс так открыто? Потому что мне хотелось создать реалистичное изображение секса, которого я не видела в своей молодости. Когда ты еще девственница, то смотришь на картинки и видео, воображаешь секс — поэтому было интересно посмотреть на реакцию Эльвиры, увидевшей все как оно есть.

В «Гадкой сестре» сцены секса раскрывают проблему патриархальной эксплуатации женщин, которым приходилось и приходится торговать своим телом ради денег.

Да, мне кажется, что сказка «Золушка» отражает реалии жизни женщин на протяжении тысяч лет: женщиной владеет мужчина, ее постоянная объективация напрямую связана с ролью в обществе. До начала эмансипации наша позиция практически не менялась, единственная возможность как-то изменить социальный статус — выйти удачно замуж. Сейчас мы думаем о себе как об очень эмансипированных женщинах, но от нас все равно еще много ожидают. За пару сотен лет невозможно изменить тысячелетнюю историю — все еще много препятствий, не дающих нам выбирать свое будущее. Еще хуже, когда многие поощряют эту объективацию и делают ее частью своей идентичности. Ты обязана спросить себя: «Хочу ли я заниматься оральным сексом или я должна?» — на эти вопросы тяжело ответить, потому что они напрямую связаны с личными переживаниями и женским чувством свободы. Но об этом нужно говорить без осуждения, так как секс — часть нашей жизни. 

Леа Мирен в роли Эльвиры на кадре из фильма «Гадкая сестра»

Вы могли создать кровавый и жестокий боди-хоррор, но в «Гадкой сестре» много светлых моментов, искренности, понимания и любви. Как вы определись с интонацией этой истории? 

Как режиссера меня не интересует жестокость, циничность и эксплуатация, хотя мне и нравятся фильмы ужасов в поджанре сплэттер. Мне нравится смешивать метафоры и подтексты и вкладывать их в мое «киносущество», чтобы оно имело значение, а не просто развлекало. Конечно, я знала, что мрачняка (игра слов, фамилия братьев Гримм созвучна с английским слово grim — прим. ред.) не избежать, но мне хотелось, чтобы люди полюбили Эльвиру, поняли переживания девушки и были на ее стороне.

Вы изначально хотели запустить карьеру в кино боди-хоррором?

Нет, но была рада такому повороту событий. Потому что за пару лет до старта проекта я влюбилась в жанр. Я очень рада, что у меня получились как раз хоррор-сцены.

Какие ваши любимые боди-хорроры?

Классические картины Дэвида Кроненберга — «Экзистенция», «Муха», «Видеодром», «Связанные насмерть», «Автокатастрофа». Мне нравится, как одновременно Кроненберг может быть элегантным, комичным и отвратительным, как он может в образе тела соединять философские концепты и актуальный комментарий.

Эмили Блихфельдт

А как же Дарио Ардженто?

Конечно, он был даже раньше — «Суспирия» и «Феномен». Из-за него я стала большой фанаткой группы Goblin, их музыка звучала у меня в голове, когда я писала сценарий. Чувствуешь себя крутой во время прослушивания.