Актер Петр Федоров: «Для меня “Перевал Дятлова” – история про невозможность себя простить»

Главную роль – следователя Костина – сыграл актер Петр Федоров. О том, почему ему идет играть советских персонажей, о магии съемок на пленку и о том, почему исторические фильмы должны быть по-настоящему современными, Петр Федоров рассказал в нашем интервью.

Когда режиссеры и продюсеры Валерий Федорович и Евгений Никишов говорили о съемках «Перевала», они рассказали, как вы ходили в «Черный вигвам». Расскажите, почему именно «Черный вигвам» оказался необходим для вашего героя в «Перевале Дятлова»?

В «Черный вигвам» меня заманили Федорович и Никишов. Так можно назвать весь период наших съемок, это наша знаковая шутка. После пилотной серии была долгая подготовка, были читки, и я вспомнил агента Дейла Купера из «Твин Пикса» Дэвида Линча. Он, конечно же, совершенно другой по характеру, он забавный парень с отличным чувством юмора, а наш парень совсем не забавный, он весь израненный, с клубком внутренних конфликтов. Но Дейла Купера с майором Олегом Костиным может объединять мистическое восприятие реальности и первичные признаки шизофрении.

Вообще само словосочетание «Перевал Дятлова» сразу вызывает ассоциации с триллером, хоррором. Конечно же, есть гипотезы и о том, что советские студенты столкнулись с мистикой. Но я думаю, что жанровые ожидания зрителей связаны в первую очередь со сложившимся стереотипом, навязанным предыдущими попытками снять кинострашилки на эту тему. Хотя, наверное, есть в этом что-то русское, и даже Гоголь: когда человек сталкивается с чем-то очень простым, как смерть, с чем-то, что наше сознание не может допустить, что это может случиться именно с тобой или твоим близким, рождается куча невероятных предположений и мистификаций.

Петр Федоров в образе майора Олега Костина на кадре из сериала «Перевал Дятлова»

Если кино жанровое, всегда есть опасность, что история может потеряться за стилем повествования. Жанр ради жанра, в принципе, ерунда. Когда мы играем комедию, она тоже возникает из контекста, становится комедией в восприятии зрителей. Если актер будет именно играть комедию – получится глупо. Поэтому ассоциация с Купером возникла из наших размышлений, что в жанр нужен проводник. Для меня «Перевал Дятлова» — это в первую очередь детектив. Все сверхъестественное — в голове персонажа, это его драма, его болезнь. Грубо говоря, Олег Костин побывал в «Черном вигваме» до того, как началась его история с перевалом.

В одном интервью вы сказали фразу «Я в кино дорос до следователя». Почему до роли следователя нужно расти и почему вам интересно играть такие роли?

Следователь, вечная ищейка со сложной судьбой — это киноперсонажный архетип. В кино всегда будут следователи и будут преступники. Коломбо вечен, это уже мифологический момент.

Мне кажется, для актера, и для мужчины вообще, все самое интересное начинается после 35 лет. К этому моменту если ты не стал овощем, то, значит, вполне созревший фрукт. Наступает осознанный момент. Усы выросли, можно играть людей в шляпах. Это было мечтой детства, персонажи в шляпах у меня ассоциируются с героями хороших американских и советских фильмов. И теперь я тоже могу их играть. Главное, не перебирать только со следователями. Майор Олег Костин и история про перевал Дятлова меня зацепили. И жанровым расширением, которое мне всегда интересно, и, самое главное, темой, которая мне близка.

В «Перевале Дятлова» есть ловкий момент — два фильма в одном: про расследование Костина и про поход дятловцев. По сути, они связаны только фактом гибели туристов. Но так только кажется.

Петр Федоров в образе майора Олега Костина и Мария Луговая в образе Кати на кадре из сериала «Перевал Дятлова»

А что касается темы — для меня это история про невозможность себя простить. Сейчас мне 38 лет, и я помню, как родители предупреждали меня о том, что с возрастом я буду иначе расставлять акценты. Возможности отмотать пленку назад не будет. И вот эта невозможность вернуться назад и простить себя может травмировать на всю жизнь любого из нас. Что такое забыть, что такое простить, это одно и то же или нет? И что такое моральный долг? Пучина рефлексий мешает жить Олегу Костину. Но всегда наступает момент, когда надо эти клубки рубить. Без любви здесь никак.

Сериал удивительным образом снят на пленку — для его авторов это многое значит, и для зрителей, которые ценят художественное, тоже. А для актера? Вам каково сниматься на пленку? Есть ли у вас к пленке романтическое отношение или вы прагматик по отношению к кино и вам это не важно?

Знаете, на пленку можно снять что угодно, на качество фильма это вряд ли повлияет. Если «Перевал Дятлова» хороший сериал — его точно спасла не пленка. Пленка — это инструмент, который несет эстетическую нагрузку. Но я рад, что снимали на пленку, как актер и художник я был крайне вдохновлен. Вообще создателям и авторам респект за такой подход.

Кадр из сериала «Перевал Дятлова»

Если честно, я бы снимал все фильмы на пленку, но сейчас это невозможно. Я в кино работаю больше 20 лет, и когда я начинал сниматься, все фильмы были пленочными. На моем веку появился диджитал. Продюсеры поняли, что экономически невыгодно работать с пленкой, потом ее убрали из ВГИКа. Это, кстати, жаль – умение работать с пленкой воспитывает прежде всего ответственность перед кадром. Но опять-таки экономика побеждает. В американских киношколах, например, пленку не убирают, и студенты учатся работать по-настоящему. Но у них и огромные профсоюзы работают в этом направлении. Мы не в Америке. Хороший фильм можно снять и с помощью других технологий.

Из забавного в работе с пленкой есть такая страшная вещь — соринка. После каждого дубля пленку проверяют через объектив, не попало ли на нее что-нибудь. И если попало, пленку нужно перезаряжать и переделывать дубль. И вот представьте — серьезная дорогая сцена, взрываются дома, актеры рыдают, массовка бежит, команда «стоп!». Все уверены, что мы сделали все классно, режиссеры довольны. И вдруг выходит скучный человек, механик камеры, и говорит: «Соринка!» То есть пленка – это еще и нервы, и время. Но у меня есть поговорка, что соринка может подарить лучшие дубли.

Мы, кстати, в интересное время живем — рассуждаем о романтическом отношении к пленке, а экоактивисты сказали бы нам, что пленку делают из коров и она как раз неэкологична…

Производство искусственных шуб тоже неэкологично, сколько лет они будут разлагаться на планете… Об этом можно долго спорить. Но пленка — это одно из великих достижений человечества. А возможность снимать в цвете, цветная фотография — достижение русского человека. Изобретение Сергея Прокудина-Горского. Есть теория, что пленка передает энергию живых людей, поскольку содержит ионы серебра. Это уже романтика, а физика в том, что эти ионы располагаются относительно друг друга в хаотическом порядке, а не в равноудаленном, как цифровые пиксели. Это аналоговая божественная ошибка, возможно, и делает изображение таким мягким, с такой точной цветопередачей. У меня есть камера 8super, она тоже пленочная. Снимаю свои маленькие штуки на нее.

Согласны ли вы с тем, что разговор о российском кино идет немного от противного? Мы исходим из того, что оно в застое, и сильно удивляемся, когда появляется нечто хорошее…

Все ругают кино, но на самом деле хорошее кино есть, просто его не так много. Проблема в точных налаженных коридорах между автором и аудиторией. Мы дожили до момента, когда авторское кино выходит на широкую площадку, и в России тоже. Российские продюсеры сколько угодно могут руководствоваться своими соображениями, но потом аудитория голосует за «Джокера» и отметает какие-либо суждения на тему мрачного маргинального кино и отрицательного главного героя.

Петр Федоров

Я вижу в вашем творчестве такую крайность – это исторические персонажи с креном в советскую сторону: «Ледокол», военные фильмы, сериал «Город», сейчас это «Перевал Дятлова». Почему вы часто играете персонажей из прошлого? И почему, как вам кажется, в нашем кино мало историй про современность и героев нашего времени?

Во-первых, мне это идет. А если более брутально – настоящими, современными нам не дают быть не только в кино, нас в принципе разворачивают вспять. Раньше была игра в Советский Союз, многие вещи показывать было нельзя. Потом начался период дискредитации Советского Союза, стало не просто можно, а необходимо показывать. А сегодня мы опять погрязли в этом лживом кошмаре и нам снова навязывают очередную игру. В кино можно притвориться современным, актуальным. На самом деле это не так просто. Быть и казаться – вечная тема. «Современный» – это не значит, что ты в кроссовках и материшься. «Современный» – это все-таки про рефлексию, которая адекватна тебе и твоему времени. Поколенческая тема всегда выражается в личном. Есть определенные признаки нашего времени, которые не должны быть лукавыми. Мне кажется, лукавых фильмов должно становиться меньше. И прежде всего для большой аудитории. Надежда на Интернет по-прежнему остается, но даже в нем уже много ерунды на новых платформах. Есть, конечно, очень классные шоу, есть российский успех на Netflix – это отлично, но интересно, что будет дальше.

Вернемся к изображению советского в кино. В «Перевале Дятлова» иной взгляд на войну — отличный от сегодняшних отечественных блокбастеров. Ваш герой говорит, что в войне ничего хорошего нет и она должна быть закончена, а советский офицер оказывается монстром — нет такого, что советский воин на 100% герой и никак иначе…

Это одна из идей фильма, которая мне близка. Эта мысль заложена в текст, написанный сценаристом Ильей Куликовым. Как современные люди, мы понимаем, что война – это плохо. Но мне кажется, что воспитание патриотизма должно быть связанно не только с количеством военных фильмов, и не только про Великую Отечественную войну. А если про ВОВ – то современная драматургия сильно проигрывает писателям-фронтовикам, таким, как Астафьев или Васильев. Таких, как Астафьев, сейчас, видимо, ставить нельзя, слишком близко он подбирается к церебральной теме войны, не подходящей для плакатов. Слишком грязно и по-настоящему. Пугает тотальная розовощекая милитаризация общества, изображения детей в солдатской форме и груда странных фильмов про ту же войну. Они обязательно должны быть – фильмы про войну. Но они должны быть по-настоящему современными. Кино про человека из прошлого тоже должно быть современно. Когда есть «Дюнкерк», хочется иметь свой. Война – это прежде всего то, чего мы не знаем про себя. Я говорю о том первобытном рефлексе, который происходит у тебя в момент экстремальной ситуации. И который, видимо, определяет тебя как сущность. Как человека. И это одна из вечных тем, она будет всегда.

Поэтому мой герой в «Перевале Дятлова» кажется мне интересным. Ему больно из-за войны, ему приходилось убивать и сжигать, он попал в пучину, он заболел, он искалечен. Он одержим демонами войны. Эта тема искалеченности войной никуда и никогда не уходит. Герои, как правило, остаются с посттравматическим синдромом, а общество – с картонными представлениями о героизме. Очень верю в наш фильм.

«Перевал Дятлова» - с понедельника по четверг в 22.00 на ТНТ!