Актеры и авторы киноальманаха «Шестнадцать +» — о проблемах юности

Ирина Бас, постановщица:

В 12 лет я переехала в Москву из другой страны. Ко всем проблемам в этом возрасте прибавились еще и вопросы ассимиляции. Однако мне везло с окружением – семья, хорошая новая школа, друзья. В общем, люди вокруг по большей части оказывались очень классные, и это был огромный ресурс. С собой в юности было очень сложно, часто гораздо сложнее, чем с окружающими.

Постановщица Ирина Бас на съемках новеллы «Неславянка»

Родителям нужно было предпринимать огромные усилия, чтобы поддерживать семью. Я старалась не создавать проблем, хотя это и получалось с трудом. В общем, мы как минимум пытались не мешать друг другу, а как максимум нам удавалось периодически друг друга поддерживать.

В юные годы очень хотелось влюбиться, но никак не получалось. Долгое время считала себя из-за этого очень странной. Когда первая любовь все-таки случилась, это было, с одной стороны, такое «о, ну наконец, класс», а с другой – «воу, так бывает!?».

Может быть, для тех, кому сейчас в этом возрасте сложно, истории «Шестнадцать +» станут своеобразной поддержкой, подтверждением того, что их проблемы, то, с чем они сталкиваются, – это важно! Для всех, кто этот возраст уже перемахнул, истории станут поводом заново пережить эмоции, вспомнить свой опыт, каким бы он ни был.

Мария Милешкина, актриса:

Мои подростковые годы были очень трудные — я была типичным сложным подростком: пирсинг, черные постеры и черепа в комнате. Я не слушалась, мне казалось, что меня никто не понимает и я страшно одинока. Я бунтовала, прогуливала школу, переживала подростковые депрессии, сталкивалась с плохими компаниями. Это был сложный период и для моей мамы, при этом она вела себя настолько мудро, что в ответ на эти «камни» в ее сторону лишь открывала объятия. Она принимала меня такой, какая я есть, старалась как можно больше разговаривать со мной.

Мария Милешкина на кадре из новеллы «Какая красота»

Общение с родителями помогало. Конечно же, были и друзья, и творчество. Именно в подростковый период я начала писать стихи, вести дневники, играть на гитаре, выступать, петь, делать шкатулки и серьги своими руками. Если тебе страшно, грустно, если тебя никто не понимает и рядом нет никого, на кого ты мог бы опереться, — сублимируй это, напиши стихотворение, песню. Мне кажется, творчество — самое целительное явление.

Недавно я начала преподавать в студии «Оперение». Пока было несколько занятий с подростками. Политика студии такова, что она не просто про актерство; большой упор делается на настоящий контакт с детьми и привитие им важных установок для жизни. Мы проводили тренинги, а после очень много разговаривали. Сколько же у них одиночества, боли, комплексов, страхов, ощущения себя ненужными. При этом они абсолютно нормальные, это не какие-то депрессивные ребята, а суперсветлые, открытые подростки. Больнее всего то, что они говорили, что здесь, в этой студии, их понимают и с ними разговаривают, чего нет у них дома. Это очень печально. Вся наша система в стране построена так, что «будь как все и молчи в тряпочку, и будет тебе хорошо». Это приводит к внутренним зажимам, травмам и абсолютным манипуляциям, нездоровым поведению и отношениям.

Данил Стеклов, актер:

Подростковый период пришелся на школу. Она у меня была специфическая, необычная — школа-интернат № 16. Мы там ночевали с понедельника по пятницу, дома я был только на выходных. Мы много времени проводили вместе с ребятами, с нянечками, с воспитательницами, сушили сухари в батареях. Все время хотелось есть какие-нибудь чипсы, сухарики. Столовская еда — такой кинокорм на завтрак, обед и ужин с понедельника по пятницу. В общем, подростковая проблема с едой была.

Данил Стеклов на кадре из новеллы «Какая красота»

Из других трудностей — конечно, первая любовь, которая была безответной. Юля Галка была такая, я влюблен был в нее страшно. Подростком я был разболтанным и расшатанным. Не знал, чего хочу в жизни, не думал об этом, что жизнь есть какая-то. Не было никакого Интернета, Инстаграма, ТикТока. Мы спасались геймбоем.

Самая большая моя проблема в юности — нехватка общения с родителями, с семьей. Мне кажется, это в целом частая проблема. Она и сейчас есть, поскольку все родители работают: я своего сына отвожу в садик, он плачет, не хочет идти, но надо, мне на репетицию, на съемку.

Поступив в институт, я сформировался: появилась ответственность перед педагогами, перед собой, амбиции появились, захотелось что-то сделать для искусства. С родителями отношения складывались по-разному. Помню, как мы сильно ругались с мамой, когда переходный возраст начался, был ад. Отношения наладились, когда я стал интересоваться театром. Мне кажется, я стал более интересен родителям. Когда я что-то стал из себя представлять, пусть даже и в студенческом виде, стал какие-то осмысленные вещи спрашивать у них.

Данил Стеклов на съемках новеллы «Какая красота»

Финальный переходный возраст был рядом с родителями. Мне кажется, это очень важно — быть рядом. Я сейчас пытаюсь быть рядом со своим ребенком. И получаю от этого удовольствие, он уже растет, превращается в личность, и это очень интересно. Мне с ним по кайфу проводить время вместе, надеюсь, что дальше будет интереснее.

Мне кажется, темы, поднимаемые в киноальманахе «Шестнадцать +», крайне интересны. Подростковая тема интересна с двух сторон. Родители хотят смотреть про своих детей, а подростки хотят смотреть про себя. Чтобы разговаривать со своими детьми на одном языке, быть современным, понимать их и вместе смеяться над одними шутками, стоит обращать внимание на такие сериалы.

Александр Цыпкин, сценарист:

У меня были очень счастливые подростковые годы, несмотря на то что на них пришлись не то чтобы очень сытые времена, развал Советского Союза. Я закончил школу в 1992 году, хлебнул всего, что связано с перестройкой. Помню, как тащил гуманитарную помощь домой, помню, что стол, на котором было много всяких вкусностей на мой день рождения, считался большим подарком. В целом я не столкнулся ни с буллингом, ни с типичными подростковыми проблемами. У меня были отличные друзья, у меня были интересные компании, мы круто очень проводили время, с друзьями до сих пор общаюсь.

Писатель и сценарист альманаха «Шестнадцать +» Александр Цыпкин

Несмотря на то что район был не очень благополучный, понятно, что я периодически наталкивался на каких-то хулиганов, это были локальные драки небольшие, но все это было не критично. Единственное, чего не хватало все время, это денег, и я зарабатывал их всеми возможными способами, рубил дрова, сдавал бутылки, пытался даже учить кого-то английскому в 10-11-м классе. Апофеозом моей жадности, которая почти меня не погубила, были каникулы, когда я поехал к отцу в Израиль, между 10-м и 11-м классом. Сказал сначала, что очень хотел бы поработать в баре, но меня оттуда убрали, потому что был несовершеннолетним. Потом попросил сумку-холодильник и пошел торговать колой на улицы Иерусалима.

В тот момент было обострение арабо-израильского конфликта и теракты происходили достаточно регулярно, но как-то ты не осознаешь опасность в таком юном возрасте. В итоге забрел в арабский район, откуда выйти целым и невредимым была трудная задача, потому что по мне понятно было, что я с еврейской стороны. Наткнулся на двух палестинцев, которые вынули из меня всю душу, кто я такой, и я кое-как отбоярился, что я вообще из Советского Союза, приехал на заработки, и вообще Ясир Арафат наш друг. Было очень страшно, но я вернулся домой и купил цветной телевизор — в тот момент символ могущества.

Тогда у меня появились первые ухаживания за девушками. Были деньги подарить какой-то цветок. Вот такое у меня было замечательное подростковое время. Сегодня, мне кажется, все по-другому, в чем-то лучше, в чем-то хуже, но иначе. Не могу не отметить, что вся моя жизнь сложилась бы иначе, если бы я не был в самой простой советской школе, пусть и специализированной английской. Я знал английский, наверное, лучше всего за всю мою жизнь, несмотря на то что работал на этом языке позже. Английскую литературу знал лучше, чем английские школьники. Были свои преимущества в советской школе.

Глафира Голубева, актриса:

Я не так давно вступила в подростковый возраст и столкнулась в первую очередь с огромными нагрузками: школа, съемки, дополнительное обучение, отношения. На все это нужны силы, которых у подростка, как правило, не хватает. Мне помогают бороться с трудностями друзья, они умеют поддержать и как никто другой понимают меня. Помимо школы я учусь в киношколе «Фабрика кино» и снимаюсь.

Глафира Голубева на кадре из новеллы «Дублеры»

Отношения с родителями в подростковом возрасте становятся сложными, потому что ребенок внезапно начинает уставать как никогда раньше. В его организме происходят изменения, мир вокруг бешено вертится, а родители зачастую не готовы видеть этих изменений.

Моя первая настоящая любовь случилась не так давно — три года назад на съемках я познакомилась со своим нынешним молодым человеком, влюбилась. Почти сразу поняла, что это то самое чувство. Сейчас мы в отношениях больше года, я очень рада, что моя первая любовь — мой нынешний парень.

Мне кажется, что между подростками и старшим поколением существует барьер, и обе стороны слишком либо упрямы, либо ленивы, чтобы его разрушить. Если мы будем говорить о проблемах детей и подростков, то поможем родителям лучше их понять, почувствовать их переживания и, как следствие, стать ближе друг другу.

Светлана Самошина, постановщица:

Постановщица Светлана Самошина на съемках новеллы «Хейт»

Подростковый возраст — это суперинтересное и одновременно непростое время. Мне кажется, важно снимать и писать о проблемах подростков. В этом возрасте часто кажется, что эти проблемы испытываешь только ты, в том числе из-за этого чувствуешь себя одиноким, обособленным от мира. Если кино поможет кому-то из молодых ребят чувствовать себя менее одиноко, чувствовать, что это общие и вполне решаемые проблемы, то это кино снято не зря.