Рецензия на фильм «Белый шум»

Оказывается, уж лет двадцать в Америке родственники покойников получают от них сигналы, так называемый "белый шум". Мало нам войн, цунами, инфляции, героина, СПИДа и работающего телевизора. Мало нам в телевизоре зомби, вампиров, пришельцев, монстров и магов. Теперь нас будут доставать неработающим телевизором и загробными голосами на фоне бледных теней. Голливуд стал осваивать новую "оккультно-научную" тематику, EVP (феномен электронного голоса)…

Мало нам войн, цунами, инфляции, героина, СПИДа и работающего телевизора. Мало нам в телевизоре зомби, вампиров, пришельцев, монстров и магов. Теперь нас будут доставать неработающим телевизором и загробными голосами на фоне бледных теней. Голливуд стал осваивать новую "оккультно-научную" тематику, EVP (феномен электронного голоса). Оказывается, уж лет двадцать в Америке родственники покойников получают от них сигналы, причем не духовные, как это было у Моуди, а очень даже объективно-реальные – так называемый "белый шум". Это когда вдруг из радио, из мобильника, телека или электроутюга раздаются слова сорок дней как схороненной тещи, и их можно легко записать на кассету. Тематика очень под стать моде на "Звонок" /Ring, The/ (2002), но как таковой "Белый шум" получился у Джеффри Сакса еще хуже, чем "Знаки" /Signs/ (2002) у М. Найта Шьямалана. Если честно, то это хуже даже, чем Кашпировский.

Когда тебя уверяют, что весь мир в курсе EVP так же, как в курсе тайных знаков в форме лысины на кукурузных полях, невольно создается вопрос: про Буша знаю, про Мура знаю, даже про Деми Мур на яхте с Эштоном Катчером – а почему это-то в первый раз слышу? Но ладно бы такого барабашку встраивали по делу – в конкретный киношный жанр типа комедия ("Привидение" /Ghost/ (1990)) или фантастика ("Чужой" /Alien/ (1979)), или триллер ("Другие" /Others, The/ (2001)). Так ведь нет, у них мистика, детектив, ужастик, драма и мелодрама – и все в одном флаконе "освоения тематики". А из голого освоения ничего, кроме несмешного, нестрашного, неинтересного и, главное – совершенно неубедительного гибрида ежа с ужом произрасти не может. Опять будет темно и сыро. Опять будет лифт, пустая квартира, заброшенная стройка и много-много кладбища. Мерцающие экраны. Асфальтовые джунгли. Арсенал маньяка-убийцы. Опять будут звезды, слегка вышедшие в тираж и согласные, на что придется (Майкл Китон, Дебора Кара Ангер).

После ухода первой жены архитектора Джонатана (Китон) его вместе с маленьким сыном взяла замуж писательница Анна (Чандра Уэст). У них все хорошо, дома строятся, книги пишутся, ребенок учится, машины ездят. Ранним утром Анна сообщает Джонатану, что, кажется, беременна, и уезжает с ребенком в школу. Он тоже едет на службу, заказывает цветы, собирается праздновать. Однако вечером Анна так и не возвращается, утром ее сломанную машину находят на набережной, а еще три недели спустя вылавливают ее труп. Произошел несчастный случай, но Джонатана зачем-то начинает преследовать пожилой толстячок. Они сходятся, и толстячок, ни от чего не отпираясь, говорит архитектору полный бред: он слышал вчера по радио голос умершей Анны. Нет-нет, не в передаче – в помехах, но именно ее. Он давно эти вещи слышит, специально ловит и записывает – с тех пор как погиб его собственный сынишка. И вообще это целая субкультура. Убедившись, что толстячок – вовсе не маньяк-убийца, архитектор совершает единственный за все кино правильный поступок. По-русски он поднял бы вверх средний палец. Увы, не пройдет и полгода…

Через полгода на стройке Джонатан застрял в лифте вместе с подрядчиком, вдруг погас свет и зазвонил мобильник. На мобильнике четко высветилось, что звонок – с телефона жены. Тот, разряженный, лежит дома – где-то рядом с заброшенной визиткой пожилого толстячка. Джонатан проверяет это, спокойно ложится спать, но тут снова звонит уже городской номер, и раздается стон. Шепот. Крики тоже приложатся. Вместо того чтобы взять сынишку подмышку и бежать до канадской границы, архитектор решает воспользоваться визиткой, и начинается, значит, это все. Тяжелые продолжительные разговоры с библиотекаршей (Ангер), потерявшей жениха, на тему "как завоевывать смерть и оказывать влияние на покойников". Но если покойники, ясный пень, не хотят завоевываться – можно себе представить…

Когда думаешь, зачем делается такое, ничего не приходит в голову, кроме как – для инвалидов, для маразматиков детства. Это когда ужасно обременительно просто помнить себя, не говоря уже о других, которые в принципе существуют, только чтобы на них все сваливать. А если нельзя свалить, заберите у нас этот брак и выдайте другой. "Белый шум".

Текст: Екатерина Тарханова