Интервью с Алексеем Камыниным — автором лучшей российской комедии года «Хандра»

«Хандра» — первый твой фильм, показанный в главном конкурсе престижного фестиваля (в рамках России уж точно). Что тебе дал этот опыт?

Впечатления от «Кинотавра» самые положительные, ведь реакция публики, на мой взгляд, была хорошей. Ко мне подходили, хвалили картину — и это главное, потому что мы долго ждали встречи с российским зрителем. Наш не самый масштабный проект длился два с половиной года. Мы не могли выйти в прокат из-за пандемии, премьера в Таллинне была ещё в прошлом ноябре, поэтому все, само собой, мечтали о том дне, когда именно российская аудитория увидит «Хандру». Ведь только она сможет понять эту картину во всей полноте.

Если это чисто национальное кино, то в чём его так называемый код?

Во-первых, типажи героев – именно российские, живущие во всех городах нашей страны. Во-вторых, проблемы, которые беспокоят их и с которыми они сталкиваются в течение дня, беспокоят нас всех. Всё, что происходит в «Хандре», – это наша новостная повестка, абсурдная действительность, которая регулярно попадает в сводки «Яндекс.Новостей», но к которой мы привыкли уже настолько, что считаем нормальной. А какие-то вещи мы, наоборот, предвосхитили. Например, мы уже сняли все сцены на тему секса в Зарядье, и только потом начали появляться новости о том, что парк стал самым популярным местом для «интимно-экстремальных» свиданий. Поэтому кино будет полностью понятно русским, а вот иностранцам — боюсь, не совсем. Хотя нас, кажется, покупает HBO. Интересно, конечно, какой увидят «Хандру» иностранцы: как фильм о кризисе национальной идеи в России или как комедию о тяжкой доле русских женщин?

Стоп-стоп, идея про русских женщин — первоначальный концепт, позже переросший в «Хандру», или это тот подтекст, который тебя в фильме цепляет больше всего?

Нет, это появилось после съёмок, когда мы увидели, какие у нас «странные» мужские персонажи! А я часто слышу от подруг, что нормальных мужиков вокруг вообще нет, выбирать не из кого. Эта тема в числе других и отражена в «Хандре».

К разговору о предвосхищении. Ты не смотрел «Последнего министра» Волобуева? Он сейчас пишет сценарий ко второму сезону и сетует на то, что все его абсурдистские сюжетные повороты сбываются в реальности и поэтому ему приходится переписывать эпизоды.

Видел пару серий. У нас, кстати, есть похожая вещь в фильме, когда режиссер Лёша (прим. — Кирилл Ковбас, играющий альтер эго Камынина) идёт к продюсеру, а тот ему предлагает угадать, какой спортивный блокбастер они будут снимать. В один момент там всплывают шахматы, а недавно я узнал, что запустился большой проект про шахматистов. Или вот «Стрельцов» выходит перед нами — это вообще ирония высшего уровня, ведь именно про спортивные проекты (в том числе и футбольные) мы шутим в фильме. Тут, правда, важно оговориться, что мы не смеёмся над самим форматом патриотического блокбастера — скорее пытаемся начать диалог о наболевшем, о том, куда движется российское кино. Мне кажется, в советское время этот диалог был: между создателями, между фильмом и зрителем. Сейчас диалога очень не хватает. Вот я и пытался его начать. Да, в абсурдистской форме, но в это же время вполне конкретной.

Ты говоришь о необходимости коммуникации со зрителем. Много ли её в российских комедиях?

Вообще её не чувствую. Эти комедии, как правило, собираются из универсальных, «работающих» историй и схем, которые легко могли произойти в любой другой стране и с любыми героями. Нам же хотелось сделать фильм, который был бы не универсальным, а правдивым и необычным. Всё, что происходит в «Хандре», происходило со мной и моими друзьями — на это мы и сделали ставку.

Удастся ли с ходу назвать отечественные комедии, которые, как и «Хандра», осмысляют именно что нашу действительность?

Из последних – «Страна Оз». Кино, которое меня по-настоящему восхитило (как, впрочем, и все остальные фильмы Сигарева). По уровню художественного и публицистического высказывания это для меня образец.

Там, если вспомнить, много локальных отсылок — это, пожалуй, будет сложно осмыслить иностранному зрителю.

Нестрашно, если какой-то процент шуток зритель не поймёт.

Сайт «Хандры», где объясняются пасхалки из фильма, создан, чтобы это исправить?

Да, но сделан он был не только для этого. Мы просто верим, что «Хандра» — не одноразовый фильм. И хотим, чтобы зрители могли погрузиться в его мир как до просмотра, так и после. Видел у нас на сайте приложение «Тиндр»?

Кажется, да.

Там есть анкеты всех персонажей. Если их лайкнешь, то они могут лайкнуть тебя в ответ – и тогда ты сможешь пообщаться с ними по-настоящему, не с ботом. Почти у всех героев есть страницы в Instagram, и их ведут реальные прототипы. Сам вот сижу в профиле Лёши, и мне пишут, как правило, молодые люди: советуются, стоит ли отчисляться из института, куда лучше поступать, просят почитать сценарий. Все понимают, что это ненастоящая личность, но всё равно делятся такими вещами.

Во время представления фильма на «Кинотавре» ты сказал, что наконец-то понял советы мастера и решил резко изменить специфику своего кино. Потому что твой полнометражный дебют «Ложь или действие» был довольно вылизанным студенческим триллером, автор которого, как мне показалось, из кожи вон лезет, чтобы снимать по какому-то канону.

Мастера (В. Хотиненко, В. Фенченко, П. Финн) говорили нам об этом на каждом занятии: «Пишите и снимайте про то, что хорошо знаете, что сами пережили». Просто я с большим опозданием — через несколько лет после окончания мастерской — это наконец понял. Моя дипломная короткометражка «Это не я» (психологический трилллер с Никитой Кукушкиным в главной роли) была не личной, но всё равно получилась очень удачной: конкурс «Кинотавра», ММКФ, куча других фестивалей и наград. Поэтому я решил продолжить работать в «мрачном» жанре и на дебютном полном метре – «Ложь или действие». С точки зрения постановки он был хороший, но совсем не про меня. Там мой стиль, киноязык, но это кино было без моей души. И на «Хандре» мне захотелось не только учесть прошлые ошибки, но и хорошенько посмеяться над ними, над самим собой, над своей попыткой в первом полном метре быть Тарковским, а не Камыниным. Я даже включил в «Хандру» сцену, где герой-режиссёр идёт к продюсеру и показывает ему свой фильм (там реальные кадры из «Лжи или действия»), но сам же на нём засыпает.

Мы с моей съёмочной группой живём вместе. Я, оператор Никита Корнев, соавтор сценария Денис Липатов, ещё я когда-то жил с другим сценаристом — Виталиком Анохиным, и все мы думали, за какие проекты взяться. Я читал свои другие сценарии и понимал, что сделано это профессионально, но во мне никак не резонирует, поэтому в случае с «Хандрой» было решено пойти по пути создания личного кино, которому полностью отдаёшься. Это делает тебя как художника, во-первых, счастливее, а самое главное — с каждым новым пересмотром (а я в силу обстоятельств смотрел её раз 500) влюбляешься в фильм только сильнее. Так что я и люди, которые делали «Хандру», счастливы.

Некоторые мои коллеги-критики увидели в «Хандре» иронию над личностью Тарковского. Хотя мне кажется, что это скорее отражение твоих (или, иначе говоря, героя) юношеских фантазий на тему идеального режиссёра. Выбор Янковского-младшего — меташутка? Ведь Олег Янковский играл альтер эго Тарковского в «Зеркале».

Мы долго искали актёра на роль Тарковского. Когда у нас уже вовсю шли съёмки, а Андрей Арсеньевич до сих пор не был найден, мне сказали, что у Олега Янковского есть внук, тоже актёр, который отрастил усы для роли декабриста и стал очень похож на Тарковского. И тут приходит Ваня, поразивший меня не столько даже внешним сходством с персонажем, сколько внутренним, которое очень внимательно в себе взращивал. Ваня серьёзно отнесся к этой роли, созванивался между дублями и советовался с отцом – Филиппом Янковским. Мне кажется, его любовь к Тарковскому очень хорошо ощущается.

Образ Тарковского в «Хандре» — это ещё и взгляд на большого художника в жёстких реалиях сегодняшнего кинобизнеса. У нас часто говорят, повторяя за американцами: «Если хочешь проверить свою историю, расскажи её за минуту случайному человеку на вечеринке». Нам показалось забавным представить, как бы себя чувствовал в этой ситуации Тарковский: если бы шёл за толпой и делал то, что проще и понятнее, а не то, что хочется ему самому. В этом, по-моему, вообще никакой насмешки над режиссёром нет.

Тарковский здесь выступает собирательным образом или ты действительно им настолько восхищался?

Собирательным.

То есть фанатизма от Тарковского не было?

Тарковский – это вершина, ориентир, но фанатизма у меня не было. Тут скорее другое чувство – режиссёрская ревность, зависть, ощущение собственной ограниченности. Меня мучает, что я прекрасно могу разобрать, как у него построены движение камеры, монтаж, ритм, драматургия, но при этом я совершенно не понимаю, как всё складывается в нечто совершенно большее, захватывающее мою душу на бессознательном уровне. Надеюсь, что когда-нибудь разгадаю. Вот тогда держитесь, ребята.

Как так вышло, что настолько архаичное слово «хандра» в твоём фильме используется для характеристики современного поколения?

Мы не пытаемся им охарактеризовать поколение. Название связано с тем, что переживания, которые испытывают герои, не такие уж и страшные, серьёзные, трагичные. Скорее сиюминутные. И это всё мы назвали словом «хандра». В нашей комедии никто не страдает по-настоящему, и в финале герои понимают, что на самом деле у них всё хорошо. Без отсылки к онегинской «хандре» тут тоже, конечно, не обошлось.

«Хандра» — очень автобиографичное кино. Показывал ли ты его людям, чьи истории легли в основу? Я сейчас говорю не только про основных персонажей.

По большей части максимальное сходство с прототипами – у главных героев, так что показывать некому: все эти люди сами писали сценарий и снимали картину. А эпизодические персонажи с жизнью имеют уже меньше общего: мы скорее вытаскивали одну черту характера наших знакомых и на ней акцентировали внимание. Так что вряд ли кто-то обидится. Или вот, например, наш друг Ромка из Челябинска на самом деле диджей, а не немой рэпер, и в монастырь никогда не попадал. Но он с радостью откликнулся на наше предложение дать герою свое имя, внешность и город – просто потому что это, блин, весело.

В одной из сцен продюсер предлагает Лёше снять спортивную драму с Трибунцевым. Я осознаю, что это выдумка, юмор, но хочу лишить себя страшных фантазий и всё же уточню, не было ли этого в реальности.

Опыт написания блокбастера у меня был. Разница лишь в том, что я это делал с душой и по заказу классных продюсеров. А та спортивная геополитическая драма, которую Валерий Гаркалин заказывает моему персонажу в фильме, – это уже сатира и выдумка. Тот самый диалог, о котором я говорил выше.

Тогда продолжим разбираться с шутками «Хандры». Во время представления фильма продюсеры сказали, что у них была мысль спихнуть машину в реку, чтобы получить страховку.

Это я сказал! Разумеется, шутка, хотя такой разговор был.

То есть минимальная возможность существовала?

Ну, «Хандра» ведь независимый проект, у него были сложные времена в период постпродакшена, когда мы искали партнёров. Мы часто собирались и размышляли, где бы найти ещё денег. Однажды кто-то сказал: «А давайте столкнём машину в Москву-реку и получим компенсацию?» Но так и не придумали, как это сделать.

А какие ещё были планы?

Связаться с Илоном Маском, чтобы он сделал твит про «Хандру». Но, к сожалению, не нашли его почту.

Забавно, что «Хандра», несмотря на свою вроде бы преемственность («Мне 20 лет», «Я шагаю по Москве»), в плане референсов больше тяготеет к чисто жанровому западному кино. Отсюда стандартный вопрос про ориентиры и референсы.

Никаких конкретных референсов не было. Более того: мы хотели сделать кино, которое будет не похоже ни на что. Наверняка все американские фильмы и сериалы, которые я смотрел и люблю, бессознательно были подхвачены во время создания «Хандры». Но ничего конкретного, честно говоря, вспомнить не могу. Да, мы завершаем арки персонажей, да, у нас три акта, но всё равно мы пытались обходить академические правила.

И в этом плане самая яркая сцена происходит в… баре или клубе?

В клубе «Диссидент». Но там сменился владелец, и я не знаю, как он сейчас называется.

Так вот, герой ставит «Антоху МС» и то ли через склейку-движение, то ли через внутрикадровый монтаж в этом помещении оказываются его друзья, чьи линии пересекались с его лишь по касательной. То есть с точки зрения академического сценария это довольно странно, но именно в контексте «Хандры» — очень свежо.

Просто представь, насколько скучнее и банальнее было бы, если бы я всё разжевал: вот Виталик (прим. — герой Данилы Якушева) звонит друзьям, зовёт их на сет, они ломаются, но потом садятся в метро и приезжают. Ну как, интересно такое смотреть? И другое дело, когда в их линиях одновременно наступает кризисный момент, Виталик ставит музыку в полупустом зале, и вдруг раз — друзья вместе! Так сила дружбы ощущается на эмоциональном, иррациональном уровне.

В «Хандре», помимо очевидно магистральной линии, основанной на реальных историях, даже бездомные играли бездомных…

И беременные девушки играли беременных, а гинеколога-сексиста играл Александр Гордон.

Планируешь ли ты придерживаться такого подхода и дальше?

Мне кажется, что путь режиссёра — всегда путь поиска, саморазвития, экспериментов. Мне не хочется останавливаться на чём-то одном, ведь рассказывать я буду самые разные истории. А история, как известно, диктует форму, стиль, кастинг и всё прочее. Может быть, это будет спортивный патриотический блокбастер, может — научно-фантастический фильм. Я это буду решать, отталкиваясь прежде всего от содержания.

Комедийное поле в «Хандре» очень разнородное. Тут и слэпстик, и комедия положений, а шутки феминистского характера сплетаются с персонажами, как ты уже сам вспомнил, гинекологов-сексистов. Это осознанное решение?

Да, такую задачу мы перед собой и ставили, но я не могу сказать, что юмор был продуман во всех отношениях, ведь комедия — прежде всего жанр ситуативный, то есть с обилием импровизаций, полный наития, и при этом – командный, то есть зависящий вообще от всей съёмочной группы. Юмор создавали все, его нельзя было «выстроить», только отсекать лишнее и находить правильное место нужному. Как, например, идеально, на мой взгляд, встала шутка про бабушку на «Бабушкинской». Сама по себе она совершенно глупая и никакого выдающего юмора не несет, но мы поставили её в очень грустный момент, когда у Дени с Фимой кризисная ситуация в отношениях. Именно поэтому она срабатывает на зрителе (судя по реакции зала на каждом показе) в 10 раз сильнее – из-за своей вопиющей и наглой неуместности.

Когда я с кем-то говорю о комедиях, я всегда вспоминаю слова Тодда Филлипса, который заявил, что оставляет жанр, потому что сейчас зрители оскорбляются на все шутки.

Мне кажется, конкурс «Кинотавра» показал, что можно оскорбить людей, даже не снимая комедии. С каждым годом действительно всё проще задеть публику. Хотя в комедии, как по мне, странно обижаться на что-то. Мы ведь вообще на собственном примере самоиронично рассказываем истории своей жизни. К тому же у нас настолько доброе кино, что я слабо верю в то, что кто-то может всерьёз обидеться.