Рецензия на фильм «Зимняя песня»

Революционное французское прошлое. Женщины приходят посмотреть, как очередному аристократу гильотина отсечет голову. Недавнее прошлое Грузии. Армия насильников и воров разрушает грузинские села, грабит дома и насилует женщин. Париж, живущий вне времени. Скромный дом в одном из районов французской столицы становится местом встречи для нескольких совершенно не похожих друг на друга персонажей. У каждого своя история, у каждого своя боль и свои достижения. Люди разных возрастов переживают взлеты и падения, знакомятся и расстаются, обретают любовь и умирают. В одном доме на неприметной парижской улице прячется целая вселенная…

От Отара Иоселиани давно не было вестей. Заслуженный советский, грузинский и французский постановщик и раньше-то не частил с новыми картинами, а после «Шантрапы» и вовсе сделал пятилетний перерыв, прежде чем вернуться на режиссерский Монблан в 81-летнем возрасте со своей лебединой песней – абсурдистской, но весьма утонченно эмоциональной лентой «Зимняя песня».

Знатоки творчества Иоселиани, да и просто люди, интересующиеся не только развлекательным кино, но и киноискусством, знают, что подходить к творчеству этого мастера с какими-то универсальными мерками неприемлемо. Иоселиани часто играет со зрителем, создает изощренные ловушки кажущимся отсутствием сюжета, нервирует зубодробительным монтажом, сводит с ума какофонией самодеятельной музыки и смешением языков. Но такова уж его натура – вы либо отчаянно не приемлете его формы, либо без памяти влюбляетесь в эти не поддающиеся логике притчи и не укладывающиеся в рамки жанра новеллы.

К «Зимней песне» не подступишься даже с простым пересказом, ведь на свои места детали картины встают лишь тогда, когда на экран выплывают финальные титры. Только тогда становятся видны параллели, проложенные гильотинами, получает заключительный аккорд история неловкого пикапа, только финал дает намек на те мысли автора, что он вложил в картину. Впрочем, с Иоселиани никогда нельзя быть до конца уверенным в том, что посыл воспринят верно – искусство слишком эфемерно, а этот автор слишком его уважает, чтобы рубить наотмашь и всему давать объяснение.

Между тем некоторые мысли достаточно понятны и без пристального рассмотрения, коим занимается некий консилиум, изучающий содержимое ночной вазы дряхлой дамы. Впрямую говорит Иоселиани о бесконечном чередовании смерти и новой жизни, демонстрируя сцену с отрубленной головой, бережно спрятанной в подоле юной девой. Нет подвохов и в очевидном отказе автора от материальных оков, выказанном через эпизод с украшениями, снятыми с мертвецов и тут же торжественно врученными живым. А уж банальный «мультяшный» прием с катком, раздавившим человека, и вовсе не нуждается в трактовке – мир несовершенен, но еще больше несовершенен ты сам, зазеваешься и окажешься растоптан и раздавлен.

Но все это лишь верхушка айсберга. Куда больше режиссер прячет внутри других историй, нанизанных, как бусины на сквозную нить бесед двух стариков, то дающих дельные советы молодым, то спорящих друг с другом, то бесцельно слоняющихся в поисках ответов на собственные неразрешенные вопросы.

Старость – частый гость «Зимней песни». Но здесь это не болезненный мрак умирания, не усталость от жизни и мира. Преклонный возраст в новом фильме Иоселиани – сосредоточие мудрости, пред которой открываются даже невидимые двери в стенах. Мудрым стал и сам мастер, по крайней мере, в его монтаже теперь видится размеренность, а не бешеный надрыв обезумевших ножниц. «Зимняя песня» – лента мудрая, а потому не дающая однозначных ответов.

Беден ты или богат? Не важно. В фильме есть история и про владельца замка, и про бездомного. Молод или стар? Незначительно. Вы увидите и бесшабашных юных грабительниц, и угрюмую старушку. Все, что вам показывает Иоселиани, – это энергия, с которой стоит черпать жизнь.

Смерть может оказаться быстрее любых роликов, скейтбордов и машин. Так проведи каждый день своей жизни так, чтобы окружающие тебя черепа на пыльных полках потеряли челюсти от восхищения твоей свободой.

С 5 мая в кино.