Рецензия на фильм «В движении»

Покуда Саша пребывал в рамках сценария Геннадия Островского он вызывал не только брезгливость, но и сочувствие. И уважение, когда оказывалось, что дружба герою ценнее сенсации. Герой был единственным, кто обнаруживал доброту к "братьям меньшим", к бездомным песикам и нищим баскетболисткам. В историю о продажном журналюге вваливалась долговязая спортсменка. "Саша, неужто не помнишь, как в Душанбе ты нам под бомбами воду таскал и учил танцевать "ча-ча-ча?" – пожирает она его преданным взглядом. Не лучше чем герой в сценарии выглядела среда обитания от бритоголовой охраны до стриженных ежиком реформаторов и богемы. (Последнюю в фильме воплощает тусовка. Федор Бондарчук, Аврора, Анастасия фон Калманович и др. по-видимому играют самих себя.) Все были хуже и напоминали о том, что Гурьев – потомок героев Данелии и Феллини, и его родители не какие-нибудь мама-анархия и папа стакан портвейна, а, если угодно, «Сладкая жизнь» и «Осенний марафон».

Сохранив фабулу и диалоги Янковский заметно снизил пафос общей судорожной бестолковости и превратил Гурьева в козла отпущения, вольно или невольно выступив в многоголосье против четвертой власти. Режиссер нашел "стрелочника", перевел движение на другие рельсы и как бы вменил его в вину главному персонажу, явно не собираясь серьезно задевать основы самое тусовки. Киношный Гурьев хуже, слабей, бесталанней и невразумительнее сценарного. Актеру Хабенскому либо были нужны ежовые рукавицы, либо он получил задание играть отстойного субъекта с пустыми глазами, живущего в роскошных апартаментах, жалующегося на безденежье и не особенно красноречиво страдающего от бессмысленности бытия. В не лучшем положении оказались баскетболистка и телережиссер (Михаил Ефремов), добавлявших "человеченки". Теперь публика прсто потешается, веселится там, где раньше предполагались кое-какие психологические бездны или иной социальный контекст. Вульгаризируя, Янковский разрушил наиболее точные эпизоды. Культурная традиция дегенерировала до эстетики теле-"Аншлага". Фрески по типу "Сладкой жизни" не получилась, кино-Гурьев в отличие от Бузыкина жалости не вызвал.

Янковский, снявший более 150 видеоклипов, добежал до картин полного метра и с точки зрения формы сделал фильм грамотно и, в соответствии с названием, динамично. Однако быстрый короткий монтаж, который склонны расценивать, как наконец-то нашедшийся общий язык с кинематографом Европы, вряд ли вернет славу нашему кино. Во всяком случае – в описываемом виде, если будет обслуживать вторичные сюжеты и невнятность авторской мысли. "Я хотел показать моральное состояние человечества, как это мог бы сделать народный певец-сказитель 2000 года", – сказал Феллини, защищая от нападок "Сладкую жизнь". Но через 50 лет в роли сказителей оказались дети народных артистов СССР. И сказки у них выходят такие, как у Филиппа Янковского.

Бегущий человек появлялся в советском кино, когда какая-либо прослойка обнаруживала несовпадение с реальностью. Чаще остальных бегали склонные к самокопаниям интеллигенты. Начиная с "Необыкновенных приключений мистера Веста в стране большевиков" бег стал психологическим и социо-культурным жестом рвущейся к свободе личности. Жуликам с прозрачными титулами из фильма Кулешова не нравилась советская власть. Герои "Осеннего марафона" и "Полетов во сне и наяву" переживали кризис среднего возраста застойных времен. Но что, кроме профессионального ажиотажа, гонит Гурьева вперед – неясно. Шельмовать репортера за динамичность – что возмущаться коровой, беспрестанно жующей, дабы давать молоко.

В финале "Полетов во сне и наяву", не привязанный к жизни ни талантом, ни любовью, ни дружбой герой скручивался под стогом сена. Гурьев не может остановиться. Он мчится по вагонам набирающего ход поезда, чтобы приблизиться к оставшейся на перроне девушке своей мечты. Ее играет Оксана Акиньшина, героиня "Сестер" Сергея Бодрова, цельная особа, готовая отдать жизнь за родство, справедливость и мечтающая стать снайпером.

Писаку цинично призывают вспомнить, что он мужчина, и отправиться на войну? Похоже, что соединив лица этих актеров режиссер так и не смог решить, что делать с Гурьевым и на всякий случай вернул его уютной статике телесериалов, в которых Хабенский – почти национальный герой.