Почему кинематографисты (и Линклейтер тоже!) постоянно скучают по французской «новой волне»?

Критикуешь — предлагай! Как авторы Cahiers du cinema начали снимать кино?

Годар утверждал, что для успеха нужно создать маленькую хулиганскую банду – детище Люмьеров не продвинулось бы, не будь их двое. «Новая волна» – шайка молодых синефилов чуть за 20, попавших под крыло журнала Cahiers du cinema. Броскому изданию с желтой обложкой дал жизнь в 1951 году философ и кинотеоретик Андре Базен. На страницах «Кайе» почитался красивый слог – широким литературным росчерком там одинаково боготворили и киноавангард 20-х, и жанровое кино вроде вестернов и гангстерских фильмов. Годар, Трюффо и Шаброль прильнули к старшим братьям по цеху, Эрику Ромеру и Жаку Риветту, редакторам журнала и режиссерам, на которых равнялись, обивая пороги редакций и печатая первые статьи.

Обложки журналов Cahiers du cinema

Как Годар-кинокритик проводил свои дни? Он мог проснуться, пойти в редакцию, посмотреть пару фильмов в кино, а вернувшись, сесть за станок или заняться рассылкой журналов подписчикам. Банда Ромера и Риветта не представляла теорию без практики: 1958-1960 годы стали осевым временем для дебютантов-кинокритиков. Если ты пишешь о кино, то почему бы не начать снимать? В сторону кинокритиков нередко летят ядовитые стрелы – это несбывшиеся режиссеры, маргиналы от мира кино. Пример Cahiers du cinema показал обратное: и Шаброль, и Трюффо, и Годар сменили печатную машинку на ручную камеру. 

Жан-Люк Годар в редакции Cahiers du cinema

Авторы из «Кайе» были не только Вольтерами от кинокритики и легкомысленными хулиганами от синефилии – им не были чужды амбиции. Годар, дебютировавший только после Трюффо с его «Четыреста ударов» и Шаброля с «Красавчиком Сержем», с досадой мирился с тем, что в 29 лет еще не снял ни одного фильма. Ему не давал покоя успех Орсона Уэллса, снявшего «Гражданина Кейна» всего в 25. Так, для авторов «Кайе» молодость и киноискусство стали неотделимы. Феномен «новой волны» увязал с кинематографом юношеский порыв, где переплетены хулиганские амбиции и дилетантизм. Теперь почти любой юный режиссер держит в голове пример выходцев из «Кайе» и верит: достаточно быть дерзким и иметь пылкий нрав, чтобы изменить кино, ведь революция – дело молодых. 

Франция и без революции? Молодые режиссёры сносят бастионы папиного кино

Как и подобает истинным бунтарям, выпускники «Кайе» ворвались в индустрию с шумом. Один из первых актов неповиновения произошел в 1953 году: Трюффо написал эссе «Определённая тенденция французского кино», в котором употребил выражение «папино кино». Так режиссер «400 ударов» охарактеризовал традиционные фильмы французских кинематографистов 1940-1950-х, которые снимали строго по правилам, избегали экспериментов и чаще предпочитали экранизировать классическую литературу, нежели опираться на оригинальные сценарии.

На съемках «Четыреста ударов»

Картины «новой волны» стали противопоставлением всему, что было раньше во французском кино. Вместо четкой структуры — импровизация и нелинейный сюжет, вместо плавного монтажа — постоянные скачки и рваное повествование, вместо понятного нарратива — открытые финалы и философские размышления. Разочарованные предсказуемостью на экране новаторы смело обновляли киноязык и не боялись бросать вызов устоявшимся правилам. Извечный конфликт «отцов и детей» коснулся не только кинематографистов, но и всей Франции 1960-х. Годар, вероятно, лучше коллег уловил настроение молодежной культуры: пока на экране аутсайдеры и мятежники не вписывались в общественные рамки, на улицах Парижа студенты кричали лозунги и вершили сексуальную революцию. Политическая ангажированность была частью «новой волны»: речь не только о знаковых фильмах в духе «Китаянки», но и о личной борьбе режиссеров с системой — «дети Синематеки» поддерживали протесты и в 1968 году даже сорвали Каннский кинофестиваль в знак солидарности с бастующей молодежью.

На съемках фильма «На последнем дыхании»

Даже спустя десятилетия смелость и бунтарство «новой волны» вынуждают нынешних мастеров испытывать пиетет и отчаянную тоску по чему-то далекому. Сегодня аналогичная революция едва ли представляется возможной: за последние десятилетия искушенный зритель вдоволь насытился авторскими приемами, а начинающим постановщикам все тяжелее выделиться среди толпы дебютантов, не забывая и о позиции политической. Остается почитать великих революционеров, предаваться ностальгии и лелеять надежду, что однажды кинематограф вновь переживет переломный момент и взбудоражит публику. 

Клод Лелуш, Жан-Люк Годар, Франсуа Трюфо, Луи Маль, Роман Полански и др. на пресс-конференции в Каннах

Кино рождается в павильонах? Нет, ведь можно обойти весь Париж с камерой

Еще одно принципиальное отличие «новой волны» от поколения предыдущих постановщиков — съемки на натуре. Больше всего на режиссеров повлиял, пожалуй, итальянский неореализм: в картине Ричарда Линклейтера в редакции Cahiers du cinema даже появляется Роберто Росселлини! Неореалисты снимали в городах и деревнях. Желание показать жизнь такой, какая она есть, передалось от итальянцев французам. Неудивительно, что экс-кинокритики стремились вырваться из душных студий на просторные улицы и дрожащей камерой ловить момент уходящего дня. 

Коринн Маршан в роли Клео на кадре из фильма «Клео от 5 до 7»

Толпа горожан на Елисейских полях, интеллектуалы с газетой в руках в маленьких кафе, гул машин на фоне влюбленных — в лентах «новой волны» торжествует поэзия повседневности («Жюль и Джим», «Клео от 5 до 7», «Банда аутсайдеров»). Режиссеры стремились запечатлеть энергетику города и сократить дистанцию между зрителем и персонажами: герои — во многом эксцентричные, но в то же время обыкновенные прохожие, которых можно встретить в метро или на террасе за утренней чашкой кофе. Отказ от съемок в павильонах был продиктован и низким бюджетом, и порывом воспроизводить на экране саму жизнь, и желанием придать сюжету элементы документального кино. Все это сильно контрастировало с традиционными студийными фильмами, которые рождались не в переулках шумного Парижа с естественным освещением, а среди многочисленных декораций и идеально выстроенного света.

Жанна Моро в роли Катрины на кадре из фильма «Жюль и Джим»

Поразительно, как картины «новой волны» не теряют силы и продолжают завораживать витальностью в кадре — как киноманов, так и режиссеров. Кажется, натурная съемка — самая что ни на есть естественная вещь в киноиндустрии. Но в эпоху высокобюджетных студийных фильмов ленты, фиксирующие магию рутины, как минимум врезаются в память. По стопам французов пошли творцы разных периодов: например, тусовка мамблкорщиков во главе с Джо Свонбергом, Линн Шелтон и братьями Дюпласс или даже сам Ричард Линклейтер, изучивший вместе с Итаном Хоуком и Жюли Дельпи кварталы Вены, а потом и переулки Парижа. Годар и его соратники научили целое поколение любить и снимать шероховатое кино, которое стремится не к совершенству, а к пульсации реальности. 

В Синематеке днями напролет: Годар и Трюффо сделали синефилию модной!

В военных фильмах парни любят оружие, в гангстерских любят кражи, в романтических — женщин. Годар вместе с Трюффо, Шабролем и другими нововолнистами остановились на чистой любви к кино. Задолго до Квентина Тарантино поколение «новой волны» пришло в кузницу кино через его восторженное почитание. Киноклубы стали местом силы, а конкретно во Французской синематеке под началом Анри Ланглуа, основателя хранилища, в 50-х перезнакомились будущие дебютанты: как друг с другом, так и с жанровыми лентами из Америки. 

Жан-Люкс Годар

«Новая волна» ознаменовала момент признания интеллектуалами поп-культуры. Навстречу ей, размашистым и зрелищным картинам Джона Форда и Говарда Хоукса, двигались авторы «Кайе», для которых Николас Рэй и Альфред Хичкок были синонимами седьмого искусства. Прежде чем Годар и Трюффо уйдут в режиссуру и будут писать о фильмах своих коллег (кстати, не всегда лестно), они заучат кино наизусть и будут смотреть сутками напролет. Перед экраном не теряют время, а обретают – считали эрудиты, открывшие жизнь в архивах Анри Ланглуа. 

Альфред Хичкок и Франсуа Трюффо

Именно благодаря французам синефилия станет болезнью хронической. Более поздние поколения, выросшие на VHS и DVD, продолжат опыт растворения в кино – и тоже найдут себя в режиссуре. Стивен Содерберг, Николас Виндинг Рефн, Квентин Тарантино, Кристофер Нолан – на самом деле целый легион тех, кто двинулся путем, уже намеченным фанатиками из «Кайе». Кто обходил стороной киношколы и официоз. Кто осмелился сказать себе и другим, что позволено абсолютно все. Поколение «новой волны» превратило фильмы в интеллектуальную романтику ХХ века. Модным стало не появляться в театрах и на оперных представлениях, а быть в живом контакте с киноматерией, уходить в эскапистские миры и, если угодно, общаться с призраками, населяющими экраны.

«Новая волна» Ричарда Линклейтера — любовное послание всем синефилам и хулиганам планеты

Режиссеры разных мастей и жанров регулярно скучают по былым временам и признаются в нежных чувствах важнейшему из искусств. Дэмьен Шазелл упивается переломными двадцатыми («Вавилон»), Мартин Скорсезе создает на экране магию кино Жоржа Мельеса («Хранитель времени»), а Квентин Тарантино отправляет зрителей в сказочный Голливуд 1960-х («Однажды в… Голливуде»). Ричард Линклейтер, которому не чужда ностальгия (вспомните «Под кайфом и в смятении» и «Аполлон-10½: Приключение космического века»), взялся за весьма амбициозную задачу: не просто показать хронику создания одного из важнейших фильмов в истории, но и приблизиться к легендарной фигуре кинематографа. Режиссер рисковал впасть в сплошную идеализацию: говоря о Годаре, легко слепо петь дифирамбы и в конечном итоге снять претенциозное кино для узкого круга почитателей. Но, к счастью, режиссер не стремится искать причины гениальности и смотреть на кумира снизу вверх: на экране прежде всего главный из хулиганов кино, которому чужды правила и близок нонконформизм. 

Гийом Марбек в роли Годара на кадре из фильма «Новая волна»

Линклейтер одновременно любуется коллегами и снимает пелену величия с «мраморных фигур»: критик и начинающий режиссер Жан-Люк Годар, мастер операторской съемки Рауль Кутар, будущая звезда Жан-Поль Бельмондо и, конечно, голливудская дива Джин Сиберг, ставшая впоследствии символом французской «новой волны», — легенды во плоти. Герои спорят, не понимают импульсивность режиссера, часами сидят в кафе и курят сигареты, импровизируют в кадре и от души веселятся. «Новая волна» Линклейтера состоит из хохота, ругани, усталых вздохов, танцев и хулиганства. Был ли кто-либо так же недоволен и одновременно счастлив на работе, как команда «На последнем дыхании»?

Зои Дойч в роли Сиберг на кадре из фильма «Новая волна»

Удивительная ирония судьбы: режиссеры «новой волны» восхищались американскими кинематографистами, а теперь, спустя более шести десятилетий, американец восторгается французскими мастерами и создает про них самую нежную ленту из всех возможных байопиков. Может, в этом и заключается миссия кино? Объединять, ломать границы, завораживать и напоминать — редкость и благо любить свое дело так же отчаянно и сильно, как Годар и его соратники боготворили кино.