Рецензия на сериал «Хроники русской революции» — путешествие в страну невыученных уроков о русской революции

«Назад — в историю», — кричит со всех стримингов российское телевидение, озабоченное прошлым куда больше, чем настоящим. Извечную моду на дворцовые перевороты, приключения царедворцев в париках и дам в кринолинах в последнее десятилетие теснит тема русской революции, события которой еще недавно отметили столетие. В недавних экранизациях Троцкий, Парвус, Сталин и компания высились этакими политическими громадинами, двигавшими политические процессы в начале XX века. Совсем иной подход в «Хрониках русской революции» использует Андрей Кончаловский, который представляет политических деятелей прошлого растерянными людьми, плывущими по течению истории.

Никита Каратаев в роли Алексея на кадре из сериала «Хроники русской революции»

Сериал охватывает колоссальные по насыщенности 20 лет российской истории — с 1905-го по 1924 год. За это время успели случиться несколько громких политических убийств, вооруженных восстаний и целая мировая война. После первой из трех революций Николай II (Никита Ефремов) назначает бравого казака Михаила Васильевича Прохорова (Юра Борисов) начальником особого отдела охранки. Издание прогрессивного по духу Манифеста 17 октября, даровавшего стране (на какое-то время) либеральные свободы и Думу, привело к активизации подпольной борьбы с царским режимом. Эсеры, социал-демократы и анархисты совсем распустились. Они то и дело грабят банки, готовят покушения и стачки. Бывшему жандарму Прохорову поручено их поймать и спасти режим от падения.

Упоминание «хроник» в названии сериала условно и может разве что вызвать легкое раздражение у впечатлительных любителей исторической точности. К примеру, фотографически воспроизведенное убийство Георгия Гапона (Илья Крутояров), организованное в реальности Петром Рутенбергом, сериал приписывает неуловимому боевику-эсеру Лютеру (Александр Мизев в озвучке Виктора Добронравова) — персонажу, придуманному Кончаловским и соавторкой сценария Еленой Киселевой. Таких ляпсусов и вольностей в сериале полно, так что точности в нем не больше, чем в исторических пьесах Шекспира. 

Евгений Ткачук в роли Ленина на кадре из сериала «Хроники русской революции»

Впрочем, одна из многих проблем «Хроник» не в привычном соседстве исторического и художественного, а в дурной их сочетаемости. Если линия того же Прохорова понятна и последовательна, то арки других героев зачастую пунктирны. Они исчезают из повествования так же внезапно, как в нем появились, и как будто находятся в отрыве от основных исторических событий. 

Кончаловский придумал долгую безвкусную любовную драму на троих с участием инфернального Лютера, мечтательного пианиста Лешеньки Тихомирова (Никита Каратаев) и Ариадны Славиной (Юлия Высоцкая) — рафинированной аристократки, якшавшейся от нечего делать то с эсерами, то с английскими шпионами. К клубу ее почитателей в середине сезона вдруг присоединяется и Прохоров, прежде вопросами пола не слишком озабоченный. В канву истории этот обветшалый любовный многоугольник, отдающий водевильными страстями, никак не вписывается и радует обменом репликами в духе дневных мыльных опер. Пока Столыпин сражается с Распутиным за расположение царя, Лешенька томно смотрит в окно, а Ариадна, линия которой не ведет к выходу из сюжетного лабиринта, впадает в истерику.

Юлия Высоцкая в роли Ариадны на кадре из сериала «Хроники русской революции»

Узреть в подобной неряшливости апелляцию к свободному романному нарративу сложно, ведь проза предполагает психологическую прописанность героев, которой персонажи «Хроник» не могут похвастаться. Даже центральный образ Прохорова, безупречного и неподкупного русского офицера, представляется слишком идеализированным. Оживляет его только неподдельная харизма Юры Борисова.

Бессвязность свойственна и основному историческому сюжету. С помощью документальной хроники и закадрового голоса Кончаловский пытается склеить в единый нарратив разрозненные исторические события, между которыми подчас зияет временная пропасть в несколько лет (между событиями третьей и четвертой серий проходит пять лет!). Эти нехитрые приемы, эстетически выбивающиеся из основного визуального и драматургического ряда, не столько создают контекст, сколько безуспешно пытаются связать части повествования. Если в конце уже упомянутого третьего эпизода Прохоров терпит неудачу, преследуя Лютера, то уже в начале пятого закадровый голос будничным тоном сообщает, что революционные волнения были подавлены взявшимся как будто из ниоткуда Столыпиным.

Никита Ефремов в роли Николая II на кадре из сериала «Хроники русской революции»

Кончаловского интересует частная, а не публичная история политических деятелей. Не внутрипартийная борьба Ленина (Евгений Ткачук) с Плехановым, а отношения вождя мирового пролетариата с Надеждой Крупской (Наталья Самсонова) и Инессой Арманд (Анна Щетинина). Впрочем, рассказать о большом через малое у «Хроник» не выходит из-за всё той же отрывочности. 

Всюду царит авторский волюнтаризм, в котором сложно найти логику и единство замысла (некоторые сцены и вовсе напоминают комедийный сериал Comedy Central «Пьяная история»). Столыпинские реформы проговариваются одной строкой, о Государственной Думе не сказано ни слова, а исторические персонажи, чаще всего аморфные и безвольные, чудесным образом по прихоти создателей вдруг обнаруживают себя в центре эпохального события. Вот Ленин комично радуется круасанам у себя в Женеве, а вот уже прибывает в Петроград в апреле 1917 года и, с опаской поглядывая на приветствующие его войска, спрашивает у Сталина (Тимофей Окроев), не кокнут ли их. Легким движением руки Кончаловский превращает вождя революции в мем.

Константой «Хроник» оказывается нестареющая идея о том, что российское государство стояло, стоит и будет стоять на коррупции. Этому недугу подвержены и великие князья, и уважаемые охранители, и военные министры, и духовные лидеры, и революционеры, и даже дедушка Ленин, который в версии «Хроник» таки брал деньги у немецкой разведки. По Кончаловскому, историей правит не мировой дух, как у Гегеля, а неискоренимая власть финансов, способная уничтожить целую империю. Запоздалый урок для тех, кто прогуливал школу.