Накануне открытия нового фестиваля документального кино «АртДокФест» организатор фестиваля Виталий Манский – режиссер, автор фильма «Анатомия Тату», генпродюсер национальной премии «Лавр» – рассказал о фестивале, «реальном кино» и «Оскаре».

-- Вообще, фестиваль «АртДокФест» своими корнями вырос из номинации премии «Лавр», которая называется «Лучший арт-фильм». В эту номинацию ежегодно мы собирали и собираем наиболее яркие картины.

Но нам показалось несправедливым, что эти картины, которые в силу своей неформатной составляющей не могут быть показаны по телевидению, видит только узкий круг членов жюри. Так возникала идея создать «АртДокФест». В его программу мы отобрали картины из присланных на Арт-номинацию премии «Лавр». Также я как член жюри и как гость езжу на разные фестивали и отсматриваю документальные фильмы. Кстати, для участия в «АртДокФесте» картины могут быть сняты в любой стране мира, но на русском языке. Так одну немецкую картину мы нашли в Японии, одну – в Германии, одну – в Израиле, и сами предлагали авторам представить свои фильмы на нашем фестивале. Они нам их присылали. Так что «АртДокФест» – фестиваль международный, только на русском языке.

-- Получается, для зрителей «АртДокФест» – единственный шанс посмотреть эти фильмы?

-- Вы, к сожалению, абсолютно правы. Из 21 фильма программы порядка 15 картин – это вообще премьерные показы и, может быть, в ближайшее время и единственные.

-- Вы можете назвать критерии отбора фильмов на фестиваль?

-- Мы отбирали фильмы, которые сделаны без оглядки на существующие общепринятые формы документального кино на телевидении, картины, сделанные без оглядки на отработанные приемы и штампы.

Когда я говорю «приемы и штампы» – я не вкладываю в эти слова какой-то уничижительный смысл. Для телевидения, вообще говоря, и нужно делать кино на основе отработанных приемов и штампов, для того чтобы это кино более плавно входило в сознание зрителя. Над всем, что относится к инновационному кинематографу, зрителю надо проделывать серьезную работу, вступать с таким фильмом в диалог. Телевидение же не рассчитано на то, что зритель, сидя у экрана, будет трудиться. Оно рассчитано на то, что зритель, максимум, воспринимает информацию, а как норма – просто отдыхает. А картины, которые входят в программу «АртДокФеста» заставляют работать, и уже поэтому они являются неформатными и не телевизионными.

-- Чем отличается, вообще, документальный телефильм от документального кино?

-- Телефильм зритель должен воспринимать ушами. Он может находиться в соседней комнате, на кухне, может отвлечься на телевизионный звонок, но не терять нить. По сути теледокфильм – это такой радио-спектакль. Настоящий документальный же фильм в большей степени оперирует изобразительными образами. Вообще, большое количество картин, в том числе на нашем фестивале, идет без дикторского текста. Это не значит, что дикторский текст не может быть атрибутом настоящего документального кино. Однако, он должен быть авторским, личностным, а не усредненным, просто держащем зрителя в курсе сюжетной линии повествования.

-- Можно сказать, что на «АртДокФесте» будет показано «реальное» кино?

-- На фестивале будет показано, в том числе, и реальное кино как одно из направлений в современной документалистике – например, «Мать» (2007), «Идиот», «Бес». Но в его программе есть и такой фильм как «Похождение Диего Диеговича в стране большевиков». Он не имеет никакого отношения к реальному кино, но в силу своей изобретательности, особого художественного подхода является авторской картиной, которая развивает язык документальное кино. В фильм интегрирована анимация: на фоне хроники существует нарисованный персонаж – художник Диего. «АртДокФест» включает в себя все прогрессивные виды и направления современного документального кинематографа.

-- Реальное кино – ведь это кино без сценария?

-- Да, кино без сценария, кино, которое очень жестко привязано к факту жизни, следует за ней, не изменяя ее, не преломляя и не провоцируя.

-- Должно ли документальное кино быть безоценочным, просто хроникой жизни?

-- Документальное кино как вид искусства не должно никому и ничего. Если автор считает необходимым высказать свою индивидуальную точку зрения – он имеет на это право, если автор считает, что не нужно высказывать свою точку зрения – он имеет право и на это. Если говорить совсем просто, то искусство – оно без границ. Искусство должно ломать догматы.

-- Недавно стали известны документальные фильмы--номинанты на «Оскар» в соответствующей категории. Насколько серьезным оскаровский документальный конкурс считается среди документалистов?

-- «Оскар» являет собой приз коммерческому кино. Для фильмов, которые на «Оскар» выдвигаются, существует жесткое условие – фильм, претендующий на награду, должен обязательно пройти в кинопрокате. Их для этого специально даже прокатывают, чтобы потом можно было предъявить документы, что фильм в прокате прошел. А теперь посмотрим на российское документальное кино. Вы мне назовете какой-нибудь документальный фильм, который вы ли либо смотрели в прокате, либо слышали, что он шел в кино?

-- Мне кажется, у нас документальное кино, если и показывают, то только в рамках фестивалей.

-- Вы абсолютно правы. А для выдвижения на «Оскар» фестивальные показы аргументом не являются. Аргумент – только регулярные кинопоказы с продажей билетов, с афишами, и так далее, поэтому практически все авторское кино автоматически отрезается. Давайте посмотрим, какие фильмы получали Оскар в последние годы. Вот, всем известна картина о проблеме глобально потепления с Гором. Это остро социальная и политическая картина, в ней нет никаких инновационных приемов, по сути, это лекция Гора, переведенная на экран. Майкл Мур [II] с его «Фаренгейтом 9/11» /Fahrenheit 9/11/ (2004) – вообще без комментариев. При этом в Америке, особенно в Канаде, существуют очень яркие авторские фильмы, которые мы бы с удовольствием показывали на нашем «АртДокФесте». Естественно, в шорт-листы «Оскара» они не входят.

-- Но в Америке хотя бы показывают документальное кино в кинотеатрах.

-- Не только в Америке, но и в Европе. Доходит до смешного. Я не хочу себя рекламировать, но большинство моих авторских фильмов идут в кинотеатральном прокате в Европе: в Германии, Франции, Голландии, Швеции, Финляндии. Да, не буду лукавить, очереди в кинотеатры не стоят. Да, там небольшие залы. 20-40 зрителей на сеансе. Но люди приходят, и прокат существует. Причем, я никогда не делаю фильмы о каких-то неизвестных мне заграничных проблемах, зато полуторачасовой фильм о моих одноклассниках «Наша Родина» показали не только в кино, но по телевидению в 8 странах мира, включая Францию, Германию, Израиль и другие.

-- А у нас его показывали по ТВ?

-- Нет, потому что у нас он является неформатным.

-- Реально ли сейчас организовать прокат документального кино в России?

-- Я думаю, реально, но этому должны содействовать либо государство, либо какие-то муниципальные образования, допустим, города Москвы. Профессиональное продюсерское чутье подсказывает мне, что скоро возникнет прокат документального кино, кинотеатры документального кино, но очень бы хотелось, чтобы они не оказались формальной галочкой в бюрократических отчетах, а превратились в точки пульсирующие реальной жизнью и зрительским интересом.

-- Раз сейчас документальное кино нигде не показывают, то для кого авторы его снимают?

-- Между прочим, многие великие литературные произведения десятилетиями лежали просто в столах у авторов, и потом, спустя годы публиковались, находили читателя и становились мировой классикой. Вряд ли для кого-нибудь станет открытием, что Солженицына долгие годы не только не печатали, но и за чтение его книг можно было срок получить. Однако его «Гулаг» от этого не терял и не потеряет своей документальной значимости. Так и сейчас, особенно когда производство документального кино многократно уменьшилось в стоимости. Возьмем такой жанр как реальное кино. Человек, обладающий камерой, которая стоит на сегодняшний день долларов триста, на своем домашнем компьютере, еще за полторы тысячи долларов, может создать кинематографическое произведение, которое, вероятно, сегодня будет узко показано на двух-трех или даже десяти фестивалях, а через 15-20 лет его признают самым ярким визуальным произведением, характеризующим тот период времени. И по нему, по этому фильму, будут изучать время. И такие фильмы есть.

-- И вы считаете, что такая судьба может ожидать ленты, которые уже снимаются в данный момент?

-- Я убежден, что такая судьба может ждать многие из тех картин, которые мы показываем на «АртДокФесте». В прошлом году фестиваля еще не было, но фильмы-то были. Есть фильм «Мирная жизнь» Костомарова, «Дикий пляж» Расторгуева, «Девочки» Гай Германики – и эти фильмы никуда не исчезнут. Они обречены остаться в истории, потому что авторы их создали уникальный, честный, жесткий портрет нашего времени.