Интервью с Джеймсом Кэмероном

Джеймс Кэмерон рассказал нам о 3D, о любви к кино и своем домашнем кинотеатре

На самом деле, очень давно. При создании «Титаника» мне хотелось добиться максимального эффекта погружения зрителя в фильм. И там, если вы помните, есть особенные сцены: когда корабль постепенно наполняется водой, брызги неуправляемой стихии, неподвластной человеку, и, конечно, кульминация – сцена уходящего под водные толщи «Титаника». Спустя несколько лет, уже при работе над «Аватаром», я понял, что могу осуществить свой замысел. Мы провели небольшой экранный тест. Выбрав 15-минутный кусок из «Титаника», я решил поэкспериментировать с объемной картинкой, и увиденное окончательно убедило меня, что фильм нужно конвертировать, дать ему вторую жизнь. Я обратился к киностудиям «Paramount» и « 20th century FOX» и получил от них скорое одобрение. Сразу скажу, что это был колоссальный труд: 300 человек выполняли кропотливую работу на протяжении 60 недель. Обычный зритель думает, что создать фильм в формате 3D при современных технологиях достаточно просто, но он глубоко заблуждается. Каждая деталь создается и шлифуется несколько раз. Волшебного ящика, в который вы кладете обычный фильм и потом достаете из него трехмерное изображение, просто не существует.

Как знать, может быть, в будущем вы его создадите.

Кстати, отличная идея!

Чего, как вы считаете, нам ждать от технического прогресса в кино?

Индустрии еще есть над чем поработать. Например, когда вы надеваете очки, изображение становится темнее, и это наш следующий шаг. Люди не должны выбирать между яркой картинкой и трехмерной картинкой. У них должно быть и то и то. Еще стоит поработать над так называемым «эффектом стробоскопа», который случается во время 3D-проекции. Индустрия двигает технологии все дальше и дальше, чтобы поход в кино становился все большим эмоциональным событием. Мы ведь вынуждены конкурировать и с другими формами развлечений.

Были ли причины возвращать в кинотеатры «Титаник» помимо 3D?

Я хотел вернуть его не только из-за 3D, но и из-за самой возможности увидеть его на большом экране. Вот, к примеру, многочисленные зрители «Сумерек» или «Голодных игр», это ведь младшая женская аудитория, и для «Титаника» именно она и была в свое время наиболее ударной. Конечно, фильм был интересен всем возрастам от 8 до 80, в кино тогда пошли даже те, кто там не был лет двадцать, но все равно основную часть составили девочки и девушки. Те, кто сейчас смотрит «Сумерки» и «Голодные игры», никак не могли видеть «Титаник» на большом экране, многие из них тогда еще даже не родились. А любому режиссеру хочется, чтобы его кино люди смотрели только в кинотеатре. «Титаник» ведь не цеплялся за современность. Это фильм про события вековой давности, он снят в очень традиционном классическом ключе, и он легко может существовать вне времени. В каком-то смысле он выглядит так же свежо, как и пятнадцать лет назад. Не могу сказать, что мы пытались это как-то запрограммировать, я не умею мыслить подобными категориями, но мне кажется, у нас получилось. И те, кто увидят его сейчас, наверняка почувствуют то же, что и его первые зрители в 1997-м.

При всем уважении к технологиям, вы, прежде всего, невероятно талантливый художник. Как вас увлек кинематограф?

Мой роман с кино начался очень давно. Я был подростком двенадцати лет, у нас существовала семейная традиция ходить по выходным в кинотеатр. Посещение кинотеатра ассоциировалось у меня с каким-то маленьким праздником. Набрав как можно больше попкорна, я поудобнее устраивался в кресле и уплывал в мир бесконечной фантазии, правда, чужой. Раньше все было другим, например, понравившийся фильм можно было пересмотреть в кинозале в любое время, его прокат не ограничивали. Сейчас такой возможности уже нет, к сожалению. Фильмы штампуются с невероятной скоростью, и прокатчики не дают им достаточно пожить на большом экране, уступая место вновь пришедшим новинкам. Я понимаю, что в наше время существуют DVD, но при всех очевидных плюсах этого изобретения оно не способно компенсировать волшебство кинотеатрального просмотра.

Вы создаете фильмы, вызывающие сильные эмоции, а какие фильмы вдохновляют вас?

Это в основном классика, я очень привередливый зритель. Как-то пробовал ночью посмотреть кабельный канал, но понял, что это не для меня. Я предпочитаю только кинотеатры или на крайний случай – мой домашний кинотеатр. Смотреть кино по телевизору – примерно то же самое, что читать про запах в книге: неестественно и мертво. Если говорить о жанрах, которые вызывают эмоции во мне, то это фильмы про войну, эпос и хоррор. Романтические мелодрамы я не смотрю.

Тем не менее вам удалось создать самый романтический актерский дуэт в мире – Леонардо ДиКаприо и Кейт Уинслет. Могут ли они еще раз оказаться на съемочной площадке вашего фильма вместе?

Я в этом очень сомневаюсь. После успеха «Титаника» Лео как-то дистанцировался от меня, понимаете, образ романтичного Джека Доусона слишком прилип к ДиКаприо в то время, а его это безмерно раздражало, он хотел реализовать себя как серьезный драматический актер и искал новые характерные роли. С Кейт мы дружили все это время, да и сейчас продолжаем общение. Я бы пригласил ее к сотрудничеству снова, но уже без Лео. А если объединить их вместе, то это уже будет совершенно другой фильм, необычный. Возможно, он скоро созреет в моих мыслях. Кстати, совсем недавно я представил в Австралии короткометражный фильм с участием ДиКаприо. Сейчас есть некоторые наброски полного метра, где главная роль отводится Лео, но я пока сохраню это в тайне.

Совсем недавно вы погружались в Марианскую впадину. Не планируете в ближайшее время еще что-нибудь экстремальное, может, прыгнуть с парашютом или прокатиться на болиде Формулы-1?

Я понимаю, к чему вы клоните. Раз человек совершает глубоководные погружения, значит, ищет острых ощущений. Но прыгнув с парашютом или погоняв на болиде Формулы-1, вы ничего не откроете, никуда не продвинетесь. Жажда адреналина – это не для меня. Я не говорю, что в погружении адреналина не было, но это был не риск ради риска. У меня семья, пятеро детей, я просто так рисковать не стану. Я хочу увидеть то, что никто не видел. Это же то самое чувство, что я пытаюсь донести до зрителя в «Аватаре» – возможность увидеть неведомый мир. В последнем погружении мне, похоже, удалось даже открыть какие-то новые виды. Во всяком случае, ученые этих ребят точно раньше не видели. И вот это чертовски интересно.