Интервью с режиссером фильма «Сомния» Майком Флэнеганом

– Майк, прежде чем поговорить о вашем новом фильме, нам хотелось бы узнать о вашем отношении к жанру хоррора вообще.

– О, я считаю, что главная прелесть жанра фильма ужасов – это его универсальность. Любой хоррор говорит понятным языком и обращается к тому человеческому опыту, который все мы имеем вне зависимости от страны проживания, религиозных убеждений, пристрастий, культурного багажа – кто бы мы ни были, мы знаем, что такое страх. Страх – это одно из первых чувств человека, имеющееся в нем с рождения, и всю свою последующую жизнь мы лишь накапливаем страхи, с годами нас начинают пугать все новые и новые вещи, смыслы, ощущения. И именно в этом кроется безграничный потенциал хорроров – я могу говорить на языке, который все прекрасно понимают. Второе, что мне очень нравится в этом жанре, – это атмосфера таинственности и загадочности. В хорошем фильме ужасов всегда есть хорошая загадка, которая цепляет вас и не дает оторваться от экрана, как бы страшно вам ни было. Требуется большое мастерство для того, чтобы умело распорядиться идеей и суметь удержать внимание зрителей, но когда это получается, картина превращается в настоящий шедевр.

– Что же тогда, по-вашему, является главным ингредиентом в хорошем хорроре? История? Актерская игра? Режиссерские находки? Может быть, компьютерная графика?

– Я уверен, что главное – это персонажи. Реалистичность персонажей необыкновенно важна. Как только зритель начинает ощущать связь с героями фильма, считайте, картина удалась. С правильными, натуралистичными героями и саспенс получает дополнительный накал, и страхи становятся более ощутимыми. Если же герои вас не волнуют, ничего работать не будет, как бы ни старались гримеры, костюмеры или специалисты CGI. Это заложено в самом зрителе, в том, зачем он смотрит кино – он хочет пощекотать нервы, сопереживать героям, включиться в историю вместе с персонажами, и именно поэтому эмоциональная связь зрителя и героя крайне важна. В этом весь смысл кинематографа вообще.

– Можете ли вы в таком случае назвать тех современных хоррор-режиссеров, которым удается снимать по-настоящему хорошие хорроры?

– На самом деле их достаточно. Но если вы хотите узнать, кто меня в последние годы впечатлил больше всего, то первым я, пожалуй, назову Джеймса Вана. Его «Заклятие» – настоящий шедевр, не только коммерчески очень успешный, но и по-настоящему страшный. Если говорить о независимых постановщиках, то я бы назвал Адама Робитела – «Демоны Деборы Логан» великолепное кино. Не могу не упомянуть Джастина Бенсона – его «Весна» меня потрясла, как и дебютный фильм «Ломка». На самом деле интересных имен сейчас очень много, мы переживаем настоящую революцию – новое поколение наступает!

– Ваш предыдущий фильм «Окулус» оказался весьма успешным. После такого наверняка непросто браться за что-то совершенно новое. В чем главное отличие вашего нового фильма от картины 2013 года?

– Вне зависимости от успеха или неуспеха своих работ я придерживаюсь четкой позиции: мне не хочется делать одно и то же кино дважды. Поэтому каждую свою картину я снимаю в определенном новом поджанре. В «Сомнии», например, я решил обратиться к эмоциональной стороне страха. «Окулус» был более мрачным, более прямолинейным, структура рассказа в нем подчинялась одной цели – решить вопрос с зеркалом. На сей раз в картине у меня куда больший размах – это и семейная драма, и детский страх остаться одному, и столкновение с неизвестным. Я даже признаюсь, что, когда начал работать над сценарием, не думал о том, что это будет хоррор. Скорее это сказка для взрослых – немного грустная, немного страшная и очень красивая при этом. Элементы хоррора вошли в скрипт уже позже, но чувственная, эмоциональная составляющая отношений трех главных героев в этом фильме была для меня главной.

– Раз вы заговорили о трех главных героях, то расскажите нам об актерах, сыгравших ведущие роли.

– С удовольствием! Я счастлив, что мне довелось поработать с Томасом Джейном, Кейт Босворт и Джейкобом Тремблэ. Томас произвел на меня впечатление еще в молодости, когда я увидел его в «Ночах в стиле буги», но фанатом его я стал после просмотра «Мглы» Фрэнка Дэрабонта – невероятная актерская работа. Кейт – великолепная драматическая актриса, смотреть за ее игрой – наслаждение, а ее умение расположить к себе, заставить зрителя сопереживать – необходимый ингредиент для любого фильма. Но настоящей звездой «Сомнии» стали не эти заслуженные актеры, а юный Джейкоб. Мы пригласили его в свой фильм еще до того, как он стал всеобщим любимчиком, ему было всего семь, и участия в картине «Комната», которая стала для него главным хитом, не было еще даже в планах. Честно признаюсь, несмотря на его возраст, Джейкоб – лучший актер, которого я видел и с которым работал. Он принес в фильм особую чувственность, детскую непосредственность, помноженную на эмоциональную травму. Я никак не ожидал, что ребенок сможет настолько сильно повлиять на происходящее в кадре. Удивительный мальчик, которого ждет большое будущее.

– Мы не увидели в новом фильме вашу жену Кейт Сигел. «Сомния» для нее показалась слишком страшной?

– Ха-ха! Кейт действительно сыграла у меня и в «Окулусе», и в новом фильме «Тишина», который скоро тоже выйдет на экраны, она также примет участие в моем следующем проекте. В «Сомнии» мне ее очень не хватало, но так уж сложилось – у меня не было для нее достойной роли, а у нее – времени на этот проект. Но спасибо за подсказку, я так теперь и буду объяснять ее отсутствие в кадре.

– Вернемся к фильму. «Сомния» получилась действительно пугающей, яркой и необычной. Не расскажете нам о том, как работалось над костюмами, гримом и декорациями фильма?

– Непременно! Перед нами стояла действительно нетривиальная задача во время работы над «Сомнией», ведь в нашей картине есть монстр, а мне очень не хотелось делать его полностью компьютерным. Поэтому мы посвятили не одну неделю придумыванию того, как нам снять свое чудовище убедительно, страшно и в то же время элегантно. Вместе со своим давним товарищем по выдумыванию страхов я перебрал множество вариантов, мы отсняли множество проб, попробовали самые разные сочетания и пришли к выводу, что оптимальным для нашей картины будет классическое решение – актер в костюме. Когда мы сошлись на том, что это будет костюм, художники стали, отталкиваясь от дизайна монстра, строить декорации дома. Нам пришлось кое-что перестраивать, где-то увеличивать проемы, где-то иначе располагать двери, но я ни на секунду не пожалел, что мы отказались от графики и сняли в роли монстра живого актера. С помощью CGI мы не получили бы такого эффекта ни от актеров, ни от зрителей.

– Подводя итог, какую вы ставили перед собой задачу, приступая к работе над «Сомнией», и удалось ли вам достичь своей цели?

– Прежде всего, как я уже и говорил, я хотел снять фильм, отличающийся от моих предыдущих работ. Мне хотелось снять кино больше, глубже, многограннее всего того, что я делал ранее. Но самое главное, я хотел сделать фильм, в котором будет больше драмы, больше эмоций, больше чувств, чем в обычном фильме ужасов. Это поначалу приносило мне только головную боль – продюсеры не хотели браться за проект, все сегодня хотят что-то похожее на «Заклятие» или «Астрал». Им проще даже найти средства на десятое повторение «Пилы», но не на что-то такое, что выходит за рамки стандартов. Это ужасно нервировало, но я твердо решил посвятить фильм маленькому мальчику, лишившемуся родителей, ищущему новую семью и борющемуся со своими демонами. Элементы хоррора здесь используются только в качестве вспомогательных элементов. Я рад, что мне удалось устоять под напором сомнений и довести проект до конца. Я смог сделать что-то отличное от других в индустрии, где не любят ничего менять. Это чувство помогает мне не опускать рук и снимать снова и снова.

– Ну и в заключение мы хотели бы спросить вас о вашем следующем проекте «Уиджи: Доска дьявола 2», но у нас только один вопрос: «Зачем?!»

– Ха-ха-ха! Мне все задают этот вопрос. Я и сам себя спрашиваю: «Зачем я в это ввязался?!» Но на самом деле я должен сказать, что первый фильм мне не показался настолько провальным, как о нем многие говорят. Когда Джейсон Блум предложил мне работать над сиквелом, моим первым ответом было: «Нет!» – но он сумел подкупить меня тем, что хочет видеть совершенно другое кино. Это первое. А второе – когда Джейсон изложил мне те задумки, которые у него были относительно сиквела, он дал мне полную свободу действий, сказал, что я могу снимать то кино, какое захочу. Такому предложению трудно сопротивляться. Я не могу, разумеется, раскрывать какие-то детали сюжета, но гарантированно могу вам сказать, что то, что мы сейчас снимаем, будет так отличаться от сюжета и стиля первой части, что связывать их будет только название. Я получаю огромное удовольствие от работы на съемочной площадке и, несмотря на то что многие мои знакомые скептически относятся к этому моему шагу, уверен, что смогу удивить новым фильмом и их, и всех остальных зрителей.