«Ушла в работу, скоро вернусь»: интервью со Светланой Ходченковой

Как высокая востребованность влияет на жизнь? Многие считают, что у актеров попросту не остается времени на себя.

Я думаю, это зависит от личного тайм-менеджмента. Можно свою обычную жизнь интегрировать в профессию, свою профессию интегрировать в жизнь или сделать работу своим любимым хобби. Когда ты получаешь удовольствие, это перестает быть рутиной, тяжелой ношей – тебе хочется этим заниматься.

А всегда был такой баланс или он пришел со временем?

Со временем. Мне кажется, утопично думать, что такое может прийти сразу по окончании института. Да, ты вышел готовым профессионалом, но еще не знаешь, как интегрировать работу в жизнь. Поначалу вообще кажется, что эти вещи несовместимые. Может, и есть такие вундеркинды, у которых сразу все складно, но я к таким не отношусь.

Сейчас все чаще используют слово «выгорание», когда нет сил заниматься своим делом. У вас такое было?

Бывало, но уже давно такого не испытывала. Я стала больше отдыхать, не беру много проектов, концентрируюсь на одном и обязательно планирую мини-отпуск, чтобы переключиться. Я у себя одна, я себя люблю, берегу.
Бывают ситуации, когда один проект не успевает закончиться, а второй уже должен начаться. Это, конечно, тяжелее. Раньше можно было совмещать два проекта, даже три, но начинаешь с ума сходить. Молодые ребята еще так делают – конечно, им хочется все попробовать, везде о себе заявить. Я все прекрасно понимаю, сама через это проходила.
Сейчас соглашаюсь только на те проекты, которые действительно мне нравятся, к которым лежит душа и все горит. Засыпаешь и придумываешь сцены, диалоги постоянно прокручиваешь в голове. Поэтому беру отпуск после каждого проекта – нужно сменить декорации и людей вокруг.

У вас был какой-то переломный момент в карьере – например, очень тяжелый проект, после которого вы пришли к такому режиму?

Не помню ту самую точку отсчета. Помню, что я на полгода взяла отпуск после съемок «Викинга» – он мне совсем нелегко дался. Я ходила в музеи, на выставки, в театры. Было такое ощущение, что я опустошена, мне нечего больше дать другим проектам. Нужно было себя напитать, получить эту энергию обратно.

С такими перерывами не бывает страшно пропасть с радаров?

Тут тоже такая палка о двух концах. Ты можешь оставаться в инфополе, но при этом будешь обесточен. Актер – это энергия. Если ты ничего не можешь дать в кадре, все бессмысленно.

Вы сказали, что после «Викинга» вам было тяжело. Какие еще были проекты, после которых вам нужно было выдохнуть чуть больше, чем обычно?

«Мерзлая земля», кстати! Мы снимали в Петербурге, было очень холодно, потому что большая часть сериала снималась на открытом воздухе, на Финском заливе, с адским ветром. Во время этого проекта я отключила все гаджеты, не могла ни с кем контактировать. У меня не было сил. Своей энергии хватало ровно на то, чтобы хорошо, качественно сделать свою работу в кадре, прийти в номер, выучить текст на следующий день, поработать над ним. Чтобы выучить, нужно сначала выписать – многие смеются надо мной, я все время с тетрадками хожу. Я не могла ни на кого переключиться, не могла позволить себе поделиться своей энергией с кем-то еще. Мне было сложно, но я предупредила всех близких, знакомых – ушла в работу, скоро вернусь. И где-то с месяц, наверное, мне нужно было восстановиться. Я все еще не могла даже разговаривать ни с кем, потому что очень много было текстов во время съемок. Я просто не хотела ни с кем разговаривать.

Какие у вас были самые противоречивые героини, поведение которых шло вразрез с вашим мировоззрением?

Был проект Валерии Гай Германики «Краткий курс счастливой жизни», от участия в котором я изначально даже отказалась, но меня переубедили. Я разговаривала с продюсером, с режиссером – проходили по сценам, какие-то убирали, если они были для меня слишком откровенными. Обычно если я отказываюсь, то с концами – исключение было только с этим проектом. То есть мне нравился и концепт, и режиссер, но сама героиня внутренне абсолютно не откликалась: мне одновременно и хотелось, и кололось. Я боялась не справиться, казалось, что это слишком не мое. Нужно было выйти из зоны комфорта, преодолеть себя – я вышла и теперь ни капли об этом не жалею.

Как часто приходится преодолевать себя в актерской деятельности?

Ты преодолеваешь себя во всем.

Вставать в 4 утра на смену?

О, это же самое любимое. Я просто жаворонок и встаю очень рано, часов в пять, меня ранние смены не пугают. А вот ночные – да, когда я уже засыпаю, а надо снимать. Еще преодолеваешь себя в голоде и холоде: увезли вас, например, далеко от цивилизации, и нет ничего вокруг. Я с собой вожу всякие печеньки, чтоб не пропасть.

С партнерами тоже бывает преодоление – мы все живые люди и не обязаны всех любить. И тебя не обязаны все любить. Бывает, что с партнером ты чувствуешь внутренний конфликт, а тебе нужно с ним работать, еще и любовь играть. Поэтому я всегда прошу при утверждении провести пробы, личную встречу – я должна всех пощупать, понять, сможем ли мы работать дальше. Это не просто моя работа, это моя жизнь – должно быть комфортно.

Бывает сложно просто потому, что ты на площадке находишься 12 часов. Конечно, нужно держать нервную систему в тонусе. Ты не можешь вдруг по щелчку себя выключить, нужно успокоиться. Я для себя это называю заземлением. Когда прихожу домой, пару часов ни с кем не разговариваю, меня не нужно трогать. Просто мне нужно выключиться, чтобы энергию со съемочной площадки не выплеснуть случайно на окружающих. Прихожу, ложусь на пол в абсолютной тишине, чтобы не навредить никому и себе в первую очередь.

Вы изнутри видите, какие тенденции сейчас в киноиндустрии существуют?

Я замечаю, что у нас сейчас очень многие актеры становятся режиссерами. Мне вот тоже в последнее время стали часто предлагать что-нибудь снять.

То есть потенциально такое может произойти?

Нет-нет, я пока еще по ту сторону экрана не наигралась. Мне там не скучно. Я не отрицаю полностью такую возможность, но без дополнительной информации о том, как работает режиссер, без каких-то азов, без навыков я, наверное, вряд ли пойду этим путем.

А есть еще что-то, что вы хотели бы попробовать? Прыгнуть с парашютом, например?

Нет, вот это меня не прельщает. Парашют и все, что связано с высотой, прыжками, – нет, я трус. Скорее скалолазание, в моем внутреннем списке есть такой пункт. В Арктику съездить мне бы хотелось. Я на самом деле столько всего попробовала. Какие-то вещи мне подкидывает профессия, и я делаю это там.

Что для вас было самым запоминающимся?

Пилон, которым я занимаюсь после одного проекта (фильм «Воин» Алексея Андрианова. – Прим. ред.) и по сей день, это стало моим хобби.

Если говорить про страхи, то часто ведь бывает, что даже если актеру страшно, то делать это все равно приходится. Как быть, если есть животный страх перед высотой, например?

О да! Бывает такое. Вот у меня как раз есть этот животный страх. Тут главное, чтобы с тобой был очень грамотный каскадер, он сможет распознать причину этого страха. Мы же боимся не просто высоты, а конкретных каких-то вещей – упасть. Что под тобой что-то провалится, обломится, упадет. Грамотный каскадер это понимает. У нас такие были на проекте Карена Оганесяна «Герой». Я знала, что будет высота, но не понимала, какая, насколько будет высоко. А когда поняла, было уже поздно, полпроекта мы сняли… Было страшно. Но каскадеры поняли, что надо проработать эту проблему.

Еще я, например, не могу сниматься на балконе, если он не остеклен, меня просто кроет. Так было у нас в «Актрисах»: я не могла к нему подойти, опереться на него, меня всегда держал человек за руку. Видно не было, это было за кадром, но мне нужна была эта связка, меня это психологически как-то держало. Пошли навстречу, отсняли.

Можно ли сказать, что сейчас видоизменились женские персонажи в кино?

В начале карьеры у меня все время были героини одного плана – такие, знаете, русские-народные, потому что меня такой сначала и увидели. Потом подобные персонажи меня порядком замучили, и я сама оборвала этот шлейф. Я почувствовала в себе большой потенциал, хотела большего, и сейчас мои героини такое творят! Главное, что все это вдруг стало возможно. Общество избавляется от большого количества стереотипов, становится свободнее – кино как лакмусовая бумажка.

А положение женщин в индустрии за последнее время как-то изменилось?

Талантливые женщины всегда были в индустрии. Просто чем больше мы говорим о них, тем сильнее кажется, что они вдруг внезапно появились. А у нас всегда было огромное количество женщин в индустрии – режиссеров, операторов, сценаристов. Это должно быть не культом, а нормой.

А как вы относитесь к феминитивам? Когда говорят «режиссерка», «сценаристка».

Как я отстала! Я все еще говорю «режиссер», «сценарист»… Но надо идти в ногу со временем. У меня это не вызывает никакого сопротивления. В какой-то момент я поняла, что жизнь идет – если ты за ней не успеваешь, значит, отстаешь. Другого не дано.

Это и другие интервью читайте на страницах Printed.

Фотограф: Полина Вашингтон, стилист: Аэлита Ахмедова, визажист: Татьяна Преображенская

Видео: Денис Бугаев