Звездный десант

Ставки растут. Планка повышается. Режиссер переходит на личности. В "Стартреке: Возмездие" Джей Джей Абрамс сталкивает Кирка и Ко с Ганнибалом Лектером Звездного флота…

Мы засекли что-то по правому борту. Джеймс Кирк Криса Пайна вглядывается сквозь лобовой экран нашего шаттла. Как только вражеское судно показывается в поле зрения, корабль сотрясает чудовищный взрыв. Кирк борется с приборами управления, пока нас поглощает луч притяжения. Спок Закари Куинто, который, несколько выбиваясь из роли, СМСил другу между дублями, внезапно подает голос с фирменным каменным выражением лица: «Согласно моим вычислениям, он попытается убить нас с вероятностью 91,6 процента». Ухура Зои Салданы, не слишком довольная своим вулканским бойфрендом еще до того, как тот начал констатировать очевидное, демонстративно закатывает глаза.

Кораблю достается очередной сокрушительный удар. Рубку озаряет ослепительная вспышка света, а стальные лонжероны стонут под натиском врага. От плена нас отделяют лишь секунды. Битва проиграна. Кирк щурит глаза, упрямый даже в поражении. «Когда эта дверь откроется, – говорит он, – выбегаем и сразу открываем огонь».

В космическом корабле четыре кресла, и EMPIRE расположился в последнем из них, хотя формально оно принадлежит Джей Джей Абрамсу. Но, поскольку сейчас Абрамс стоит снаружи, дирижируя направленными против нас ракетными ударами (они обозначены вспышками света и оживленными воплями режиссера: «Бум!»), мы оказываемся в совершенно исключительном положении: посреди напряженной космической схватки в компании ключевых членов экипажа корабля «Энтерпрайз». Наши взгляды направлены то на их затылки, которые мечутся буквально в метре от нас, то на крупные планы их лиц на мониторе перед нами.

Мы здесь благодаря Абрамсу. Услышав, что EMPIRE в городе, он пригласил нас на съемочную площадку, закрытую для посетителей с начала производства. Чуть позже сегодня ожидаются вулканы и вертолеты, но пока что, в то время как команда готовится к очередному дублю внутри рубки, мы получаем возможность из первых рук понаблюдать за непринужденными взаимоотношениями внутри воссоединившейся актерской группы. Куинто вновь отправляет текстовые сообщения, а Пайн разражается зажигательной песней на мотив рекламы с испанского ТВ, преследующей его всю неделю («Veinte cinco! – заливается он. – Иди и покупай, покупай, покупай!»). Затем он радостно пихает локтем Салдану, поправляющую макияж. «Ее искусство владения тушью вошло в легенды, – заявляет он, блестяще изображая диктора. – Зои Салдана спасает мир, ресничка за ресничкой…»

С сюжетной точки зрения объяснить, как мы тут оказались, немного сложнее. Как это уже привычно для абрамсовских проектов, сюжет фильма «Стартрек: Возмездие» окружен такой завесой секретности, что сценарий, лежащий рядом с нами (распечатанный на красной бумаге с официальным оттиском «Дж. Дж. Абрамс» поперек страниц), дьявольски нас искушает. И все же, воздерживаясь от спойлеров, вот что нам известно: Земля находится под террористической атакой бывшего офицера Звездного флота Джона Харрисона (Бенедикт Камбербэтч), и Кирк вынужден принять поспешное решение, которое противоречит важному распоряжению командования, ставит под угрозу его экипаж и стоит ему капитанского кресла. Теперь, сменив военные униформы на гражданские черные кожаные куртки и ботинки, три наших героя покинули «Энтерпрайз» и отправились исправлять ошибку капитана. И, как показывает нынешнее злоключение с лучом притяжения, их миссия проходит не слишком гладко.

Однако драма, разыгрывающаяся сейчас перед нами, значима и на другом уровне. Изначально предполагалось, что это будет простая переходная сцена – с «Энтерпрайза» на вражескую планету – и по сценарию в ней не было ничего, кроме обычной погони. «Но она была слишком типовой, – рассказывает Абрамс. – Сцена достаточно увлекательная, но ничем особо не примечательная. Она просто заполняла место той сцены, в которую в конечном счете превратилась – в важный этап отношений Спока и Ухуры. Им, как представителям разных видов, приходится нелегко вдвоем (отсюда и обозначенная ранее размолвка), и мы хотим показать, каково это – быть земной женщиной с определенными потребностями, присущими большинству людей, и встречаться с тем, кто решил ничего не чувствовать. Это микрокосмический пример того, о чем наш фильм. Если в первом “Стартреке” мы представили зрителю ключевые идеи, и этого было достаточно, то теперь мы уже не можем разыгрывать эту карту. Мы уже не можем использовать лишь основные цвета палитры. Нам следует действовать более провокационно. Это всего лишь штрихи, но в них все упирается. В этом наш секрет. Все, что происходит на экране, должно все полней и полней раскрывать характеры героев: это должно заставить вас полюбить их. Вот чем мы тут, как я надеюсь, занимаемся – учитываем тот факт, что ни один корабль, бороздящий космос, не важен, если вы не любите людей на этом корабле».

Он заглядывает нам через плечо на предыдущий отснятый дубль. «Думаю, ты можешь быть пожестче со Споком, – говорит он Салдане. – Побольше его доставай». Обернувшись к нам, он указывает на обрамление последнего кадра.

«Что думаете? – спрашивает он. – Поближе?»

Нам кажется, что и так хорошо.

«Да, я тоже думаю, что надо поближе, – говорит он, игнорируя наше бестолковое молчание. – Так, все внимание, пройдемся еще раз, но поближе!»

К этому первому сиквелу в им же запущенной франшизе Абрамс питает особую привязанность. «Вообще-то, – уточняет он, – я испытываю привязанность не к сиквелу как таковому. Я занимаюсь им не потому, что это “Стартрек”. Я занимаюсь им потому, что люблю этих персонажей».

Но, кроме персонажей, есть два ключевых фактора, заставивших его вернуться обратно – двойной луч притяжения, попытка освободиться от которого была бы «слишком тяжелой, слишком болезненной», даже если режиссеру и хотелось бы этого. Первый – географический. «Помните те несколько кадров в первом фильме, где на заднем плане видны шаттлы, покидающие Сан-Франциско? – возбужденно спрашивает Абрамс. – Эта картина просто преследовала меня, никак не хотела отпускать. Каждый раз, когда мы работали над этой небольшой сценой, мне буквально хотелось быть там, попасть туда и собственными глазами увидеть, что там происходит. Теперь, во втором фильме, у вас будет шанс провести там какое-то время – футуристические города Земли будущего для нас прекрасная игровая площадка».

Второй фактор тоже крутился у него в голове в течение четырех лет, прошедших с его первого выхода на последний рубеж. До тех пор пока (и это уже становится клише для кинематографистов первой величины) ему на выручку не пришла звезда сериала BBC "Шерлок". «В лице Бенедикта Камбербэтча мы получили злодея в эмоциональном и интеллектуальном плане куда более сложного, чем в предыдущем фильме, – заявляет Абрамс. – Эрик Бана отлично справился со своей ролью, но Нерон был просто воинствующим психопатом. Первый фильм был завязкой. Герои только знакомились друг с другом, поэтому им достаточно было лишь общей угрозы – не обязательно сложной или противоречивой. Исходя из количества персонажей и структуры фильма, мы не могли слишком углубляться в детали. По определению нужно было остановиться на каком-то уровне. У фильма был потолок». А сейчас? «А сейчас потолка нет».

Абрамс описывает персонажа Камбербэтча крайне соблазнительно: «Он служил в Звездном флоте, а теперь обратился против этой организации и зациклился на мести. На его счету кровопролитные террористические атаки, сначала в Лондоне, затем в Штатах. Он верит в то, что с ним и с другими поступили несправедливо, и готов крушить все и вся. Он невероятно талантливый стратег, знающий множество секретов, до которых Кирк не был допущен». Но рассказ Пайна о его противнике впечатляет еще больше. «Он – тень смерти, преследующей Кирка, его ахиллесова пята, – говорит актер. – Он – огромное зеркало, показывающее Кирку все его слабые стороны. Он настолько же умен и логичен, как Спок, но вместе с тем он еще и крайне злобный ублюдок». (Интернет гудит домыслами о происхождении персонажа, но спекуляции насчет Хана остаются в рамках чистых догадок).

Однако оба описания бледнеют перед тем, что сам Камбербэтч говорит о своем широко обсуждаемом герое Джоне Харрисоне. «Он что-то вроде сверхчеловека и практически непобедим. Башковитый и безжалостный. Великолепный манипулятор. Во время разговора с Кирком он сидит за решеткой и все же ухитряется заставить Кирка сделать за него всю работу. Харрисон загоняет Кирка в угол, единственный выход из которого – сотрудничество. В нем очень много от Ганнибала Лектера».

К четырем пополудни Куинто уже оказался снаружи – точнее, в жерле вулкана. Он задействован в сцене, которую впоследствии Абрамс шутливо представит всего тремя кадрами в ток-шоу Конана О’Брайена. «Вы можете вообразить, что некоторые до сих пор считают, будто я сделал это на полном серьезе? – радостно восклицает Абрамс, когда мы позже пересекаемся с ним. – Я прямым текстом сказал об этом на передаче после того, как мы показали три кадра: “Это был полный идиотизм!” Конан – мой хороший друг, и я подумал, что будет забавно осмеять всю эту бодягу из серии “покажем отснятые материалы на ток-шоу”. Но до некоторых просто не доходит!»

Только здесь, на огромной открытой площадке Paramount, становится очевиден невероятный размах этого колоссального блокбастера. Несмотря на все разговоры о персонажах и мотивациях, не стоит забывать, что вместе с тем это кинопроизводство воистину гигантского масштаба. Краны возвышаются над кипящим жерлом вулкана. Сверху проносятся вертолеты. Оттуда снимают нашего вулканского героя, пока он пытается обезвредить эту наполненную лавой тикающую мину, прежде чем та уничтожит планету. «Чего, разумеется, он не смог сделать для родной планеты, – замечает Абрамс. – И это важно». Важен также и вертолет. «Все дело в масштабе и в свете. Мы снимаем снаружи, потому что это придает сцене ощущение истинного размаха, которого невозможно добиться в павильоне». И размах этот, добавим, не ограничивается взрывающимися скалами.

Громадное кинопроизводство расположилось в Плая Виста, в заболоченном округе Лос-Анджелеса. А еще точнее, в старом авиационном ангаре. Ангар настолько огромен, что имя бывшего владельца – Говард Хьюз – кажется более чем уместным. И даже логичным. Учитывая его двоякую репутацию безумца и шоумена, это идеальное пристанище для фильма, отметившегося и в том, и в другом.

Сейчас, в конце седьмой недели съемок и почти на середине съемочного графика, настроение в лагере – не считая первого помрежа, время от времени отчитывающего людей за шепот на площадке – спокойное, хотя все представляют масштабы проекта. В «Возмездии» ни много ни мало 270 сцен, за счет чего количество съемочных площадок выросло на 30% (до примерно 80-ти) по сравнению с первым полетом этой версии «Энтерпрайза». «Это полное безумие и бардак, – смеется Абрамс. – Только здесь у нас есть вулкан, джунгли, шаттл, корабль, огромный ангар, квартира, дом Кирка, сцена с мусорными машинами, улицы… И так без конца. Утром ты приходишь на работу и говоришь: “Окей. Что мы сегодня снимаем?” Когда-нибудь мы расскажем об этом в дополнительных материалах для DVD, но сейчас голова просто кругом идет».

Ожидания высоки, и на то есть все основания. Пусть киноиндустрия и кишит слухами о том, что будет в VII, VIII и IX эпизодах «Звездных войн», разве их появление было бы в принципе возможно без «Стартрека» Абрамса? Можно смело предположить, что Абрамс, который успешно возродил практически угасшую франшизу с помощью молодых актеров, играющих культовых персонажей (с редкими вкраплениями камео), дал Джорджу и Ко немного пищи для размышлений. Учтите также карьерное продвижение актеров Абрамса с тех пор, как он представил их широкой публике в 2009-м, и вы поймете, что после выхода «Возмездия» в выигрыше останутся не только кассы кинотеатров, но и фанаты всех мастей.

«Я совру, если скажу, что мы уже распланировали следующие девять эпизодов, – говорит Абрамс. – Вдобавок каждый из этих фильмов должен восприниматься самостоятельно. Ну, знаете, как все говорили насчет второй “Матрицы”, что у нее нет начала, середины и конца… У нас, конечно, не хватает наглости заявить, что после выпуска первого фильма мы стали золотым эталоном. Есть ведь еще оригинальный сериал. Это все еще фундамент, на котором мы стоим, и тень, в которой мы находимся. Мы относимся к нему уважительно и воспринимаем как нечто, к чему следует стремиться. Но в то же время мы не хотим стать просто успешным подражанием прошлому. Для меня этот фильм глубже, шире и мрачней исходника и по-настоящему перечеркивает многое из того, что люди привыкли ассоциировать со “Стартреком”. Это не значит, что он разрушает дух сериала, его ориентиры, его сердце – все то, что имеет значение, но ваши ожидания определенно будут разрушены».

Вертолет закладывает новый круг. Спок сейчас рискованно болтается на самом краю. «Забавно, – говорит нам Абрамс. – При выходе предыдущего "Стартрека" каждый считал своим долгом сообщить мне, что из-за нумерации фильмов (законы научной фантастики диктуют, что все эпизоды “Стартрека” под нечетными номерами всегда будут неудачными, а под четными – удачными  – EMPIRE) мы обречены. Теперь все, что я слышу, это: “Ну, один вы уже сделали, со вторым будет легче”. Значит, мы снова обречены». Куинто сползает с вулкана. Абрамс улыбается. «Но если есть что-то, во что я твердо верю, то вот оно: если ваши намерения достойны, и целитесь вы высоко, то есть шанс попасть в самое яблочко». На мгновение он замолкает, наслаждаясь великолепием обстановки. «И я должен сказать, что сейчас мы ощущаем себя довольно-таки достойно и высоко».